Анатолий Лубичев - Хранители тайны – 2

Бабы ворошили валки, разбрасывая ещё не совсем просохшее сено, чтобы не загнило после ночной росы. Спасаясь от мошкары, которой в этом году было много, как никогда, работали, закутавшись в платки, виднелись только глаза.

В самый зной председатель разрешил прекращать работы и делать перерыв на несколько часов.

К полдню жара усилилась. На небе ни облачка, только нещадно палящее солнце. Кроме мошкары всё сильнее стали донимать оводы и слепни. Они впивались в щиколотки, несмотря на длинные юбки, кусали за плечи через намокшие от пота ситцевые кофты. Когда не осталось сил терпеть, бабы решили «наплевать» на лишние трудодни и воспользоваться советом председателя. Они стали медленно продвигаться в сторону деревни, продолжая работать граблями.

Со стороны Холма показался всадник. Когда он приблизился, определили в нём военного.

– Где найти председателя? У меня важный пакет от военкома.

– Председатель поехал на лесозаготовки это в Мошках. Что случилось? Ты какой-то испуганный, иль нас испугался в платки закутанных, – и Нюра раскрыла лицо, – Кого-то из наших в армию призывают?

– Случилось, женщины дорогие. Война. Германцы перешли границу и уже бомбят наши города. Последние дни только слухи ходили, о каких-то стычках на границе, что вроде бы местами идут боевые действия, что это провокации, но теперь точно знаем, сообщение Правительства было. Война. Готовьтесь к расставанию со своими мужиками, – посыльный потряс перед бабами пакетом, легонько стегнул коня и рысью направился к мосту через Днепр.

– Да, что ж теперь будет, бабоньки? Ведь заберут мужиков наших. Ой, беда, беда, что деется-то, – запричитала Хорькова Наталья.

К ней присоединились другие.

– Ишшо ничаво не извесна, а вы уж разнюнились, – остановила их Денисова Настя.

Постепенно бабы разошлись, кто в одну сторону, кто в другую, спеша к своим домам, чтобы сообщить ближним страшную весть.

Посыльный на его счастье, застал председателя в правлении. Он вместе со счетоводом сидел у чёрной тарелки репродуктора, как раз слушая, заявление Советского Правительства о вероломном, без предупреждения, нападении Германии.

– Вам пакет.

– Да, я понял, война. Вот слушаем.

Раздался телефонный звонок. Председатель колхоза подошёл к аппарату, висевшему на стене, покрутил ручку и приложил трубку к уху,

– Да, это я. Да, он здесь. Да я знаю. Нет, не читал. Понял: Завтра всех военнообязанных направить в военкомат. Всех, кроме руководителей, правленцев и членов сельского совета.

Председатель раскрыл пакет, в нём оказался приказ военкома и внушительная стопка повесток.

– Слушай, солдат, ты конный, а у меня все кони в работе. Не сочти за труд, сгоняй в Пантелево. В школе найди директора, отдай ему, пусть разошлёт через учеников по адресам. У них сегодня выпускной день, наверняка его застанешь.

– Сделаю. Не будет директора, сам ребят и девчат сорганизую.

– Хороший парень – обратился председатель к счетоводу и ещё раз посмотрел через открытое окно на удаляющегося посыльного.

– Да, видать, хороший. Что дальше-то будет, Андрей Порфирьевич, одолеем Гитлера-то, как думаешь?

– Как поётся в песне, «…Броня крепка и танки наши быстры…», думаю долго война не продлиться. Вздуем, как следует, этой фашистской нечисти. Ты слышал заявление Правительства. Теперь в тройне надо трудиться, пуще прежнего. Завтра соберём собрание, перед проводами мобилизованных, надо народ успокоить и соответственно нацелить.

На следующий день после собрания всем колхозом провожали на войну мужчин. Это совсем не походило на проводы молодых призывников на срочную службу. Лица мужчин были сосредоточены, разговоров и шуток слышно не было.

Многие женщины были в слезах. Шли, уцепившись за локоть мужа, брата или сына.

Ни звуков гармони, ни частушек.

Андрей Королёв делился с шедшими рядом воспоминаниями о своём участии в недавней войне с Финляндией. Рассказывал о жутких эпизодах массовой гибели совсем молодых бойцов, о коварстве и жестокости врага.

Конечно, все и так понимали, насколько опасно быть там, на войне, но ни кто не представлял того, что их ждало. Даже в случае самых неблагоприятных обстоятельств, о которых они могли предполагать, им и в мыслях не могло прийти такое, что из этой толпы мужчин только несколько человек переживут эту войну, из которых большинство будут инвалидами. Только их подруги, матери и сёстры скорее не умом, а интуитивно это осознавая, шли рядом не в силах сдержать слёзы.

Председатель попытался успокоить провожающих,

– Хватит реветь, словно на похоронах. Может им и повоевать-то не придётся. Разгромят немцев ещё до того, когда наши мужики прибудут в войсковую часть, и вскорости увидите вы бабы своих муженьков живыми и здоровыми.

Но эти слова мало на кого из женщин подействовали.

Колхозная жизнь продолжалась, как будто ничего и не произошло. Только работать приходилось за двоих из-за отсутствия мужиков. Ни бомбёжек, ни выстрелов, даже не верилось, что где-то там идёт война. Информации о событиях на фронте было очень мало, а та, которая имелась в официальных сообщениях, совершенно не отражала действительного положения дел на фронте.

Первые признаки войны стали проявляться только в начале августа. Это проходящие по большаку подводы с беженцами из-под Минска и Смоленска. Их рассказы были ужасны. Разрушены города и сёла, тысячи жертв среди мирных жителей. Эвакуацию объявляли с опозданием и она срывалась быстрым продвижением немецких войск. Миллионы людей были вынуждены остаться и жить в условиях фашистской оккупации.

Когда дошёл слух о взятии Смоленска, председатель колхоза вместе с правлением разработал план эвакуации. Он связался и договорился с несколькими колхозами Московской области о размещении людей, скота и техники. Было расписано каждому колхознику, что вывозить, что уничтожать.

Уполномоченный райкома по обороне и помощи Красной Армии появился в правлении колхоза неожиданно, хотя всего несколько дней назад с ним уже были решены все вопросы по сдаче мяса и другого продовольствия. Первое, что он сделал, подошёл к стене, где висел план эвакуации, и сорвал его. «Доложила всё-таки какая-то сволочь», – пронеслось в голове у председателя.

– Захотел под суд! Под расстрел! Какая эвакуация! – кричал, брызгая слюной уполномоченный, – Ты создаёшь у людей неуверенность в победе. Вызываешь панику и нездоровые настроения! Ты! Коммунист! Ты, думал, прежде чем это делать!

Он впервые разговаривал с председателем на ты.

И тот понял, легко он не отделается,

– Я просто подготовил всё, чтобы ни что не досталось врагу.