Максим Городничев - Город на крови

Рябинин шел, склонив голову, в костяном улье роились мысли, а на губах застыло безмолвие. Дом с Атлантами находился в Китай-городе, не так далеко, пеший за полчаса доберется.

Родион шагал по бугрившейся, как стиральная доска, мостовой, в лицо еще ударяли не успевшие растаять ночные запахи, и воздух, не смотря на вьюжащую рисовую муку, казался чистым, как глоток спирта. Перед глазами плыли длинные, мощенные брусчаткой бульвары, низкие ухоженные деревья вдоль тротуаров, редкие светофоры. Старая часть города, все застроено невысокими домами в дореволюционном стиле: барельефы, лепнина, причудливые эркеры – красота, история, эклектика – тройной одеколон.

Родион перешел однополоску на Старосадском переулке, окруженном купеческими малоэтажками, проводил взглядом трусящую по своим делам унылую облезлую дворнягу, миновал выложенную плиткой улицу Забелина. В темном уголке железной грибницей выстроились пресловутые ларьки. Два из них работали, а самый крайний серел обгоревшими стенами и отражал солнце зубьями выбитых стекол. Позади него, на деревянных поддонах, сидели трое бомжей. Опухшие лица, потрепанные фуфайки, чернозем, въевшийся в складки кожи. Взгляды жалостливые, но это иллюзия, исчезающая, когда столкнешься с такими братками поздним вечером на темной улице – хотя, по статистике, бомжи не склонны к насилию, разве что в своем кругу. У каждого по бутылке бормотухи и общий пакет с гнилыми овощами.

Рябинин подумал, что эти явно с местной пропиской ребята могли видеть нечто для него интересное. Но, подходя ближе, он натолкнулся на их взгляды, как будто в стену ударился. Да, опыт нужен с такой публикой за жизнь тереть, пусть Марат сам в катакомбы бродячих душ лезет.

Еще преследуемый шлейфом зловоний, Рябинин не заметил, как оказался на Солянке, прямо перед Церковью Рождества Богородицы. Вот оно, место. Лейтенант остановился, прикидывая, как бы действовал на месте преступника… Или преступников? Было звено, выпадавшее из общей картины. Наверное, абсурдность самих убийств. Сцеженная кровь, вещи не тронуты, и ни следа тех, кто пошел на преступление. Ясно же, чего-то в логической цепочке не хватает, но чего именно – сформулировать не мог.

В отдалении бельмом на глазу маячила уже упомянутая стройплощадка, вклинившаяся между жилыми домами, на ней кратер огромного котлована. Местами обрушенный шлакоблочный забор, обветшалое здание, возведенное в среднем на полтора этажа. Оно казалось попорченным зубом в ряду более стройных собратьев. Правда, и те в разные эпохи косили: стояли за ручку царица Екатерина, Петр Великий, Николай II и, упс, батюшка Ленин. Родиона перекосило от терпкого сочетания фасадов уничтоженной монархии и лопнувшего совка, улица походила на карандашный набросок: «Шабаш хозяев земли русской».

Опер шел, отыскивая нужный дом. Блокнот лениво выполз из нагрудного кармана. Молескин – еще с тех времен, когда Рябинин следил за стилем. Единственная исписанная страница в блокноте пестрела злополучным адресом: Солянка 7 строение 1. Что он рассчитывал там узнать, лейтенант и сам толком не понимал. Просто горящий куст подсознания уловил сигнал: треск сучьев, сцепившихся в слово.

Дом с атлантами располагался в сотне шагов от «кровавого котлована». Студеная морось барабанила по крыше этого дремлющего бегемота, гоняла по водостокам вьюжащую в вальсе со снегом пыль.

Родион застыл на брусчатке напротив холеного колосса. Да, не для слабых мира сего такие дома строили. Обычные люди и в штабелях панельных душой за притолоку подъездную не цеплялись. А тут… капище языческое с воротами в чрево мужика древнего. Четверо каменных культуристов с оштукатуренными профилями подпирали небосвод балкона на уровне второго этажа. Само здание четырехэтажное, двери выполнены из дорогого дерева, на фасаде красивая лепнина, Рябинин даже засмотрелся. Но вместе с тем было в доме что-то тяжелое, заставившее лейтенанта поежиться и пощупать кобуру пистолета под боком. Человеческое око не в состоянии воспринять грандиозную мысль, формирующую облик шедевра, и все же сами атланты, слияние неба и конька крыши превращало особняк во что-то живое, наверное, того самого бегемота, затаившегося в болоте перед броском. Темные и неподвижные глаза окон смотрели из-под злобно выгнутых карнизов. Любое купеческое здание смотрит радушно, а этот дом явно настороже.

Непросто было коснуться тяжелой чугунной ручки входной двери. Странное нежелание заходить внутрь шло от безотчетного чувства, что колосс ждет Рябинина, голодный, но терпеливый. Вибрация ползла от дома, отдавалась в груди, и, казалось, стены чуть вздрагивают от колебания пульса каменного чудовища. Родион замер, в собственном сердцебиении слыша поступь усталых ног – шаги человека, несущего на плечах нечто тяжелое: один шаг уверенный, второй – шаркающий, неверный. Как будто призрачный атлант устало плелся в его груди, а он считывал эту поступь, как строчки в книге.

– Да что такое, блин, – подумал лейтенант зло, встряхнув головой, но аура дома никуда не делась.

Родион дернул дверь и вошел в теплый штиль. Особняк сомкнулся вокруг него тенью, но морок вроде бы отступил, затаился, как скелет в шкафу. Холл на первом этаже оказался большим, отделанным дорогими материалами, впереди – широкая мраморная лестница на второй этаж, покрытая идеально чистой красной дорожкой. Да и сам холл больше походил на просторный зал для ассамблей и прочих попоек.

Родион отметил, что внутреннее убранство так же старомодно, как и фасад: золотая середина между дворцом и монастырем. Монументальные стены, толстенные колонны, украшенная сверкающими камушками огромная люстра, как в Версале. В резиденции французских королей он, конечно, не был, зато картинки впечатлили.

Отыскав взглядом стойку для регистрации посетителей, Рябинин увидел бородатого, неуловимо смахивающего на Санта-Клауса, консьержа. Только гитлеровская прядка, пересекавшая лоб, чуть портила дело. Наверное, это был Дед Мороз для отдельно взятых жильцов.

Человек заметил Родиона, поощрительно улыбнулся, и Рябинин медленно двинулся к стойке. Он буквально утонул в чарах этого места. Холл был перегружен дорогой древесиной, лейтенант еще раз бросил взгляд на уходящую вверх массивную лестницу, различив в тени ряд закрытых дверей.

– Чем могу служить, – еще шире улыбнулся консьерж, когда Родион доплелся-таки до стойки. Чуть зауженные глаза бородача намекали на азиатские гены три-четыре поколения назад. – Желаете поселиться в апартаментах?

– Да, то есть, нет, – смущенно замялся Рябинин, – я по несколько щекотливому вопросу. – Он достал из кармана свеженькое хрустящее удостоверение. – Так понимаю, у вас отель? Мне нужно поговорить с управляющим.