Езид Гехинский - Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга вторая

…Инстинкт, взятый сам по себе и не обузданный духом – есть волк в человеке: он хищен, коварен и жесток. Человек голого инстинкта – не ведает ни веры, ни совести, ни жалости, ни чести; он посмеивается над честностью, презирает доброту, не верит ни в какие принципы. Для него все хорошо, что ему выгодно. Он ищет богатства и власти.

Всюду, где духовный уровень людей низок и неустойчив, взаимные отношения их низменны и недостойны: они слагаются по мотивам слепого своекорыстия, они превращают человека в простое средство, строение их оказывается примитивным и упрощенным, проявление – грубым и насильственным. Строй общественных отношений определяется в конечном счете духовным уровнем людей, и всякая общественная организация покоится именно на духовно зрелых и духовно сильных душах.

Чем примитивнее общества, тем более сходства между составляющими их индивидами.

Жизнь первобытного общества примитивна, его нравы порой жестоки и малогуманны, а главное, они отличаются полным пренебрежением к личности. Не ценится ни ее индивидуальность, ни даже жизнь. Потому появление морали – это гигантский скачок в области духа и человеческих отношений.

Святые с трудом пробивались к душе примитивного человека.

Грешная душа движется к горькой расплате, ибо, пребывая в грехе, она закрыта для божественной благодати.

Благодать является в виде Божественного ответа на человеческое усилие, но жаждущий снискать ее должен направить усилие на преодоление своих собственных грехов.

Разве больной говорит комплименты врачу, делающему ему ампутацию? Из всех криков я хочу слышать только крики боли, когда я буду бичевать ваши пороки.

Мир заколдован злобой и может быть расколдован лишь любовью.

Правда и любовь должны победить зло и ненависть.

Именно Любовь и Жалость связывают сердце человека с трепещущими сердцами вокруг.

В конце концов, что есть жалость, если не сердечное сочувствие, которое побуждает нас помогать другим людям.

В образе Христа человечество создало себе целостный моральный идеал очень высокого порядка. Все добродетели соединились и воплотились в одном человеке, который отныне мог служить образцом для подражания. […]

Таким образом, христианство обогатило и развило моральный опыт человечества, явилось прогрессом по сравнению с патриархальными нравами. […]

Вообще христианство, как можно заключить по словам Нагорной проповеди, обращено именно к обиженным, плачущим, нищим духом и слабым телом. Ущербность здесь возведена в добродетель, что неоднократно вызывало критику (от Вольтера до Ницше). Духовное возвышение за счет ограничения земных желаний не всякого привлекает. Наконец, милосердие, распространяемое на всех без исключения, кротость и незлобивость в социальной практике оборачиваются подчас преступным недеянием, неспособностью защитить правое дело, достоинство человека.

Христианство дорожит прежде всего личностью, индивидуальной человеческой душой и ее вечной судьбой, оно не допускает отношения к личности как к средству для целей общества, оно признает безусловную ценность всякой личности.

Для Человека сущность Бога в том, что Он – Бог Живой, с которым можно вступить в духовный контакт, установить отношения, подобные отношениям между людьми.

Жить в средние века значило не иметь тела; жить сегодня – значит не иметь души…

Для всенародной морали необходима опора мистики. Твердость видимой этики зиждется прочно на вере в невидимое.

В глубине всякой подлинной религии и всякой подлинной мистики есть жажда преодоления «мира» как низшего бытия, победа над «миром», и, следовательно, есть аскетика – как путь к этому преодолению и этой победе. Без момента аскетического, то есть преодоления низшей природы во имя высшей, победы над «миром сим» во имя мира иного, религиозная и мистическая жизнь немыслима. Аскетика (духовное упражнение) есть общеобязательный формальный метод всякого религиозного и мистического опыта, хотя духовное содержание, скрытое за этим формальным методом, может быть очень разное.

Аскетизм есть очищение сердца от злых страстей.

А что такое это аскетическое учение, как не учение воздержания вообще и регулирование наших чувств и действий во Имя Господне?

Идеал средневекового общества – монах, святой, аскет, человек, максимально отрешившийся от земных интересов, забот и соблазнов и потому более всех остальных приблизившийся к Богу.

Расчет здесь тот, и очень ясный, что монашество (даже по признанию людей вовсе не особенно церковных) есть высший идеал христианства. Если есть довольно много умов и сердец, ищущих идеала высшего, то непременно будет в обществе еще несравненно больше таких характеров, которые удовлетворятся средним идеалом – идеалом христианства семейного и в этой средней сфере будут достигать своего рода наивысшего совершенства и достоинства.

Охлаждение к идеалу высшему, отвращение к его крайностям влечет за собою очень скоро грубый упадок и того среднего состояния, которое сначала большинству казалось достаточным.

Христианство есть религия распятой правды.

«Сойди с креста, и мы в тебя поверим», – кричали Распятому его стражники на Голгофе. Но он не сошел и – более того – в минуту страшнейших мук агонии у него вырвалась жалоба Отцу Небесному на свою покинутость.

У Иисуса перед лицом насильственной смерти были сомнения, он просил Бога, чтобы «миновал его час сей». Однако он быстро преодолел минутную слабость и обнаружил спокойную решимость пройти свой путь до конца. О величии и внутренней гармонии его духа точно так же, как и о смысле его учения, свидетельствуют слова, произнесенные им на кресте: «Отче! Прости им, ибо не ведают, что делают».

Небесное царство для Иисуса означает царство духа. На вопрос фарисеев, «когда придет Царствие Божие», Иисус ответил: «Царство Божие внутри вас».

Христианство не только вера в Бога, но и вера в человека, в возможность раскрытия божественного в человеке.