Николай Бредихин - Перья. Юмористический роман

Но апофеоз был, когда в стране разразился кризис, а отец в это время, вместо того, чтобы держать нас на плаву, решил разработать проект по спасению державы (как могло быть иначе – он же дипломированный специалист!) Затем, когда «проект» был отослан, мы всей семьёй ждали, что вот сейчас нам позвонят прямо из Кремля (быть может, сам президент или хотя бы его секретарь), что остановится возле нашего подъезда чёрный лимузин и нас в этот самый Кремль всех вместе отвезут. Но нам даже никто не ответил. Ну, с голоду мы, конечно, не умирали, потому что в перерывах между своими завихрениями отец устраивался в какую-нибудь солидную фирму. Как правило, на работе его ценили, мы постепенно обрастали жирком, а затем снова спускали всё до последнего.

Ясен пень, в школу я ходил в дешёвом китайском барахле и неизменно дырявых ботинках или кроссовках. С досадой вспоминаю свой выпускной, когда я один из всего класса щеголял в свитере и рубашке, так как деньги, на которые можно было купить костюм, мы решили использовать на модернизацию нашего компьютера (!). Я согласился, чего уж там, мне ведь надо было в институт поступать.

Кстати, вы, наверное, догадались, что в институт я так и не попал. Целый год готовился, подобрал себе вариант попроще, но отец уговорил меня поставить на мечту. МГУ! Только МГУ! Какие ещё могли быть сомнения?! В результате я и загремел в армию. Ну а после армии – очередные идеи, очередные долги, нужно было хоть как-то семью поддерживать, стоит ли продолжать?

Итак, я торжественно прошествовал в Кабинет. История этого дворца, да что дворца – храма, тоже в своём роде была уникальна. Разработка «проектов» требует сосредоточенности, и в один прекрасный день я предложил отцу перегородить большую комнату в нашей квартире надвое. Мы сколотили стеллажи из досок, заставили их книгами, перетащили в образовавшуюся каморку письменный стол, кушетку – получилось довольно уютно. Здесь как раз отец и священнодействовал, вынашивая свои замыслы. Мы долго думали, как назвать это логово – Янтарная комната, Башня из слоновой кости, Замок мудрости, но остановились в конце концов на самом простом варианте – Кабинет. Только будучи допущен к самому наисвежайшему замыслу, я по достоинству оценил все прелести узкой, но вполне удобной кушетки и частенько подрёмывал там, в то время как мать и отец на цыпочках ходили по квартире, чтобы не спугнуть якобы вот-вот готовое осенить меня не вдохновение даже, а (бери выше!) откровение.

Но на этот раз я подавил в себе желание хотя бы на полчаса провалиться в дрёму, чтобы переварить приготовленный Ма плотный обед. Сел за стол и уставился осоловелым взглядом в папку. С чего всё началось? С довольно безобидной моей фразы в адрес телевизионщиков:

– Такой примитив! Неужто нельзя придумать что-нибудь поинтереснее? Называется реалити-шоу, столько денег вбухивается, а тоска смертная!

Отец согласился со мной:

– Да, кошмар какой-то!

Ну откуда мне было знать тогда, что этот маленький камешек может вызвать такую лавину? Обыкновенная затёртая фраза. Ни к чему не обязывающее общее рассуждение. Пустое место. Ну как барабан. Но с моим отцом надо быть предельно осторожным, выбирать выражения.

Я был в шоке, когда Па дня через три подмигнул мне:

– Знаешь, ты был прав с этими телешоу!

Что так поздно до него дошло?

– А не попробовать ли нам самим включиться в процесс? Полагаю, немного встряхнуть этот затхлый мирок на предмет новых идей никому не помешает!

Слово за слово, идея начала обрастать подробностями. С моей стороны, это выглядело достаточно примитивно: я лишь вставлял ехидные замечания, пытаясь разбить в пух и прах всё, что отец придумывал. Хотя до сих пор я часто говорил о «проектах» в применении к «увлечениям» своего отца, раньше они скорее были всего лишь прожектами, а вот что-то стоящее впервые появилось именно с моей подачи, как и начало нашей совместной работы. Помнится, первым делом я сказал Па о том, что сами идеи мало чего стоят – пора мыслить масштабно, «проектами», в которых всё было бы тщательно обсчитано и обосновано: сроки, финансовое обеспечение, перспектива, реклама, сбыт готовой продукции. Отец каждый раз выслушивал мою очередную ахинею с вниманием и уважением, а затем торжественно удалялся в Кабинет, чтобы записать мои ОЦУ (Очень Ценные Указания) и как следует поразмышлять над ними.

«Перья», естественно, кошмар, а не название; я предложил его как крайнюю степень издёвки, но оно прилипло – не оторвать. «Воображалы», «Полёт фантазии», «Тринадцатая муза», «Пегас для вас» – каких только вариантов не было, но все они блекли перед этим незамысловатым словечком. Особенно когда я набросал дизайн – три заострённых пера, продолжавших буквы вниз в начале, середине и конце слова. Затем мы долго пытались вживить какой-нибудь эпитет в получившийся трезубец: «Быстрые перья», «Золотые перья», «Удачливые перья», но все они сидели как на корове седло. Просто «Перья» и всё – в конце концов отец вынужден был с этим смириться.

Я слишком поздно понял тогда, что выбрал неверную тактику: проволочки, изматывания, подтрунивание. Попытки на максимально возможный срок оттянуть начало катастрофы привели, как ни странно, к совершенно обратному результату: то, что казалось едва различимой точкой на горизонте, разрослось в итоге до размеров цунами. Самого страшного стихийного бедствия из тех, что нам доводилось переживать.

Как бы то ни было, я оторвался наконец от названия и дальше начал вгрызаться бульдозером в текст, но все мои попытки оказались тщетными: придраться было совершенно не к чему, мой запас скепсиса полностью иссяк. Что мне оставалось? Только выйти из Храма вдохновения и торжественно объявить буквально взмокшему от волнения отцу: «продукт» готов и, что называется, ни слова в нём уже ни добавить, ни убавить.

Трудно передать, как отец был счастлив, но он недолго купался в эмоциях, тут же переведя разговор во вполне конкретную плоскость:

– Так значит, в пятницу? А, сынок?

Не просто обрадованный, а буквально окрылённый, он тут же предложил мне спеть «Марсельезу» на французском языке, достав откуда-то пожелтевший от времени вырезанный из газеты текст. Я, конечно, предпочёл бы «Интернационал» на русском, но тем не менее не стал возражать, присоединился к отцу. Ма, соответственно, тоже внесла свою лепту – накормила нас таким ужином, что мы даже телевизор смотреть не стали, завалились спать пораньше.

Впрочем, я успел всё-таки выбрать минутку и объяснить матери в самых мрачных тонах, что нас в ближайшее время ожидает. Она переменилась в лице, долго молчала, затем вздохнула:

– Надо бы продуктами запастись. Поможешь, а?

И это всё, что я от неё услышал. Моя последняя надежда испарилась, «словно лёд под мартовским лучом солнца».