Николай Бредихин - Перья. Юмористический роман

Впрочем, козёл он и есть козёл, мне-то что за дело? У нас вообще на работе типчики те ещё подобрались – пальца в рот не клади. Так что посоветоваться мне было не с кем. Да и что толку советоваться? Самое мудрое было – просто подождать до последнего, а потом с самым невинным видом попросить «творческий отпуск», объяснив ситуацию. Потому что, если сделать это заранее, меня выпрут на следующий же день, а это совсем не входило в мои планы.

Как вы, наверное, уже догадались, Альхен отверг с порога наш вариант и поставил непременным условием сделки то, чтобы мы участвовали в шоу вместе. А если уж сказано «а», то нужно говорить и «б». Хотя идти на такую авантюру у меня не было никакого желания.

Надо сказать, колесо вообще завертелось неожиданно быстро. Необходимо было срочно заменить какое-то совсем уж потерявшее рейтинг шоу, и мы тут вписались в самый раз. Конечно, сценарий пришлось подгонять, причём долго и нудно. Иногда требования были самые идиотские, а ещё того хуже – после недели переработок какого-то куска вдруг неожиданно всё возвращалось к прежнему варианту. Но затем начальство вдруг отстало от нас, дело перешло в руки профессионалов: директора, режиссёра, продюсера, и всё стало складываться настолько стремительно и выглядело настолько здорово, что нам с отцом даже удивительно было – неужели мы могли такое придумать?

Из команды, готовившей шоу, нас никто не знал, контактировали мы исключительно с Альхеном – вот почему наше участие в предварительном конкурсе, или, как его принято сейчас называть, кастинге, было не желательным, а обязательным. Хотя наши имена, несомненно, были занесены в какой-то особый список. Как бы то ни было, мы с моим Па с самого начала решили не требовать для себя никаких поблажек, хотели пройти на равных с другими весь путь от начала и до конца.

Я не знаю, зачем дирекции понадобилось в тот знаменательный день так долго держать нас возле дверей концертной студии Останкино. Но наверное, какой-то смысл в этом был, потому что самые неожиданные люди, всех возрастов и социальных категорий, полюбопытствовав: «За чем стоим?», как в незабвенные времена социализма, сами вдруг решали поучаствовать. Особенно это привлекало приезжих. Какая удача! Надумали посмотреть Москву, а тут вдруг конкурс. Ну а дальше как у Цезаря: «Veni, vidi, vici» – «Пришёл, увидел, победил».

Я вообще удивлялся: подумать только, такая массированная реклама шла целых полтора месяца в прессе, по телевидению, люди прилетели из Улан-Удэ, Барнаула, Владивостока, даже с Камчатки, были и иностранцы (в основном из так называемого ближнего зарубежья), а тут люди становились в очередь, как в жаркий летний день за мороженым, толком даже не зная, что им придётся делать.

Шоу тогда ещё носило название: «Автора!». Да собственно, это было и не название как таковое, а анонс, реклама.

««Автора!»» Приглашаем всех людей, обладающих творческими способностями в самых разных литературных жанрах, принять участие в нашем конкурсе».

И так далее, в том же духе.

Ну а пока нашим единственным развлечением были подъезжавшие на машинах телезнаменитости, из которых, признаться, я, к стыду своему, никого не знал. Вот бы сейчас Ма сюда – она тотчас бы всё объяснила. Кто-то визжал от восторга, некоторые кидались за автографом, другие просто наблюдали эти сцены со снисходительной улыбкой. Ничего, мол, скоро на равных будем общаться.

В толпе сновали журналисты с блокнотами и диктофонами, фоторепортёры, операторы с видеокамерами. Вопросы задавали, на мой взгляд, самые что ни на есть идиотские, в конце концов порядком всем надоели. Некоторые от них даже стали прятаться.

Несколько ребят незамедлительно воспользовались возможностью немного поразвлечься. Лопоча что-то кто по-английски, кто по-итальянски, кто по-французски и безбожно коверкая русский язык, проводили блиц-интервью с заранее составленными вопросами. Впрочем, я обратил внимание: приставали они преимущественно к красивым девчонкам и разговор, как это обычно бывает в подобных случаях, неизбежно заканчивался просьбой дать номер мобильного телефона.

Был даже один парень, который работал под монгола. Газета у него называлась как-то странно: «Монгол тудей». Хотя вполне могло быть, что он и в самом деле был монголом и действительно есть в Монголии такая газета.

На этих ребят, кстати, никто не обижался. Двухчасовое стояние в очереди так утомляло, что любое развлечение было как манна небесная.

Как раз там, в очереди, мы с отцом впервые и увидели их: Девушку в чёрном и Ужастика. Вокруг них, надо сказать, больше всех тёрлось пишуще-снимающей братии. К каждому из них во время такого ажиотажа мы подобрались поближе и оба раза в весьма угнетённом состоянии духа вернулись обратно.

– Первое место, – показал отец на Ужастика, – и второе, – вздохнул он уже в адрес Девушки в чёрном. Мы только третьи. Но и это было бы неплохим результатом – вдруг мы кого-нибудь просмотрели.

– Ничего, дождёмся второго тура, – ответил я скептически, хотя и сам нежданно-негаданно ощутил мандраж в коленях.

– Главное – не победа, главное – участие, мы ведь с самого начала так решили, – попытался подбодрить меня Па.

Решили-то решили, но как же без азарта, без надежды на чудо, без «а вдруг»! Что, бороться совсем без стимула? А какой тогда смысл?

Только сейчас вдруг эта мысль дошла до моего сознания. Отца она почему-то не угнетала. Ничего, мы просто так не сдадимся!

Наконец, нас всех скопом запустили внутрь, и мы очутились сначала в холле, а затем на знаменитой сцене, знакомой по многочисленным телепередачам, наверное, каждому человеку в России. Впрочем, со сцены нас тут же отправили в зал, на ней остались только пять человек, которые сидели на достаточно отдалённом расстоянии друг от друга. К каждому столику была прикреплена табличка с фамилией и инициалами сидевшего за ним члена жюри, так, чтобы можно было как-то ориентироваться, к кому с чем подходить.

Ещё в очереди я поразился разномастности стоявшей публики. Здесь, в зале, была возможность присмотреться внимательнее. Никогда ещё в жизни я не видел разом столько красивых девчонок. Просто живые модели, киноактрисы. Патлатые ребята с расчехлёнными, готовыми к бою гитарами. Какой-то парень, забравшись на самый верхний ряд, что-то репетировал на пастушеской свирели. Ещё запомнился один тип, обвешанный с головы до пят всякого рода инструментами и побрякушками, своего рода Человек-оркестр.

Шум вообще стоял невообразимый. Девицы трещали без умолку, кто-то тихо протренькивал на своей шестиструнке заветные аккорды, кто-то обменивался адресами. Совсем незнакомые между собой люди представлялись друг другу, рассказывали о себе, делились любой мало-мальски заслуживающей внимания информацией.