Александр Стребков - На закате

– Сказали без меня проводят…

– Слушай, чё-то не въеду, ты кто будешь?.. убей, не помню!.. Погоняло твоё как?..

Иван Ильич соображал быстро. Если он сейчас, сию минуту не придумает себе кличку, этот тип от него так не отстанет и может так получиться, что вы- зовут наряд милиции, а вот этого как раз больше всего и нежелательно.

Нагнув над столом голову и продолжая поедать объедки, запивая их пивом, не глядя в сторону собеседника, который уже придвинул свой стул вплотную к нему, сказал, сквозь полный рот:

– Куцым меня зови, или Гендошем. Будет правильно и так, и этак…

– Чё, с кичи откинулся недавно?..

– Да как сказать… в этих краях всего пару месяцев.

– Кантуешься, где?..

– Недалеко от зоопарка.

– Это, случаем, не у Муньки самогонщицы шконку арендуешь?..

– Нет, у старухи одной…

– Так и Мунька за молодую не канает: туда-сюда уже давно за полтинник пе- ревалило, но к бахарям липнет, липнет, сука! как чирей на жопу, хрен отде- рёшь!..

– Не, у меня старуха, ей уже все восемьдесят… И та, считай, уже меня вы- гнала, хоть и зима на дворе!..

– Ну, не пзди, корифан, раз Фома под крылышко взял, будь здоров и не каш- ляй!..

– Да никуда меня никто не брал!.. – в отчаяньи, уже не контролируя свои

слова, сказал с жаром Иван, – всё это пустой трёп, ты уж извини, мужик, от чи- стого сердца скажу, вот щас допью это пиво, – чужое!.. доем то, что не доели, чтобы на пустой желудок не сдыхать!.. пойду… короче, не знаю, может, под

первую попавшую машину брошусь, или под поезд… как получится.

– Не гони коней, кореш!.. Двинуть коней всегда успеешь!.. Куцым, говоришь, погоняют?!.. Я, тронут до корней волос твоим откровением!.. Всё будет на мази, сказал же, раскатать себя по асфальту всегда успеешь, а припозд-

нишься, другие за тебя это сделают… Покрепче чего-нибудь выпить хочешь?

– Угостишь, не откажусь, только бы загрызть что-нибудь, я уже больше не- дели на голодном пайке.

– Щас организуем!.. Худудут, я твою маму!.. ты уже, падла, спать за столом,

надумал!.. – повернувшись в сторону своего стола, крикнул мужик, – а ну от- рывай свою задницу и на цырлах к прилавку!.. притащи нам с корифаном бу- тылку коньяка, колбаски и пусть Галка сама придумает, чем нам зажрать,

скажи, расплачусь, когда уходить буду, отдам с процентами… въехал?.. Щас мы будем из моего нового дружбана вместо покойника делать… как ты ска- зал, твоё погоняло?.. а, вспомнил!.. – Гандошка!.. Ну, это брат, как-то не со- лидно, и кому только взбрело в голову таким погонялом тебя наделить!..

Мужик уже повернулся всем корпусом в Геннадию, и растянув рот до ушей, блестя стальными коронками передних зубов, протянув руку, дополнил:

– Моя вам с кисточкой… Харитон, но можешь звать Бовой. Я, тронут до са- мого копчика твоей бедой, но скажу тебе без подлянки, хотя ты и не экспонат и ещё не покойник, ты чё-то темнишь, потому что из-за такой хрени под по- езда не бросаются. Ну, лады, то твой на жопу чирей, щас долбанём, как сле- дует, а то пока с тобой базарил, всё нахрен из головы выветрилось…

Иван Ильич тем временем уже прекратил доедать на столе остатки еды, си- дел пригорюнившийся, измученный и жалкий на вид, униженный этим до- еданием объедков и с поникшей душой и всем телом, а о скорбных мыслях в его голове, если бы можно было туда заглянуть, любопытный бы явно пожа- лел бы об этом. И только первая рюмка коньяка вскоре немного развеет тём- ные как мрак его мысли и зажжёт в душе свечу, чтобы жизнь до конца не ис- сякла. К действительности его вернул голос всё того же Харитона:

– Чего шары выкатил на ту бутылку?.. не пялься на неё, а открывай и нали- вай!.. И начнём мы с тобой, Гандошка, у нас новую жизнь. А про поезда ты за- будь, как про вчерашний день – не будь жлобом, нахрен они тебе сдались!..

Харитон умолк, обернулся и, посмотрев на своих товарищей за столом, с недовольной ноткой в голосе, продолжил:

– Что-то у нас как-то стрёмно и скукота, будто у нас где-то на кладбище, где всегда похоронное настроение у всех. Худудут!.. грёбанный, деляга!.. чего расселся и язык свой сосёшь?!.. подойди к нашему новому члену общества,

протяни ему лапу и представься, как это и положено… или рылом не вышел?..

– А стопарь коньячку плеснёшь?.. – спросил длинный, худой и рыжий как хвост лисицы парень.

– Балалайку тебе, а не коньяку, – сказал Бова-Харитон, сверкая во рту сталь- ными фиксами, – ты и на бормотухе проживёшь не хило. Тебе, Худудут, чего не налей – всё не в коня корм, а это нектар из винограда, его люди три года делали, видал, сколько на бутылке звёздочек?!.. Будем считать, Худ, что ты, по запарке, рамсы попутал…

– Да я просто сказал, он мне и нахрен не упал, то клопами отдаёт, к тому же и дорогой, как побрякушка в ювелирке, на те бабки можно три пузыря во- дяры купить…

– Не возникай, Худудут, не то ты меня выведешь, всю харю разую до самых ушей и рот на жопу натяну, ты же меня знаешь… Глохни, и дай с человеком побазарить!..

– Да я чё, я молчу, я всегда крайний, суёте меня во все дырки. Вон Бэчик спит за столом, а ты, как слепой… – а меня сразу усёк.

– Ша!.. гомноед, а то за пустой базар удавлю! Бэчик вчера три могилы выма- хал, а ты, худосочный стиляга, только одну с горем пополам, еле душа в теле, доковырял…

– Слушай, Харитон, чего ты в меня взъелся?!.. У Бэчика все три могилы трак- тор хорошо подравнял, а у меня, считай, вручную всю выкопал. Ты упал ка- кому-то дяде сараю на хвост, ну и парь ему мозги, а я тут при чём?!.. я тут не при делах.

– Насобачился, смотрю!.. гавкать научился, шпана ты ещё беспарточная! Ладно, хрен с тобой, раз умного из себя строишь, завтра я тебя припахаю так, что рад будешь улечься рядом в могилу с покойником.

– Замётано, шеф!.. Выплюнь и забудь. Надо пойтить отлить, извиняюсь ни- жайше, – сказал улыбаясь рыжий Худудут и направился к выходу.

Скажи Побрякушкину пол года назад, что вместо руководящего интеллекту- ального коллектива фабрики его будут окружать вот эти, сейчас сидящие за

столом по кругу личности с пьяными мордами и с похабными выражениями своих мыслей… Во всё, что угодно, поверил бы, но только не в это. И в эту ми- нуту подумав, как раз об этом, Побрякушкин, обводя взглядом по кругу ком- панию, которая, как он уже предполагал, станет, возможно, уже завтра его соратниками по копке могил на кладбище, и с этого дня, он, окончивший Пром-академию, факультет текстильной промышленности с красным дипло- мом, приобретёт новую, более значимую на данный момент для себя специ- альность – гробокопатель!.. – а может быть, правильней – могилокопатель?.. А дальше-то что?!.. А дальше Иван Ильич не стал утруждать себя уничижи- тельными мыслями, по причине выпитого коньяка, а решил, проще смотреть на жизнь и отдаться воле случая. Компания, в которую его изгнанником при- вёл Величество случай, была довольно пёстрая, но вопреки всему, тому кри- минальному прошлому, личности подобрались работящие: промышляя в