Александр Стребков - Жизнь – жестянка. Книга 2

– Гульфем, ты сказала, что тебя отец послал, а кто твой отец?

– Директор овцесовхоза Азимхан знаком вам, Влади- мир?..

– Тогда мне точно топиться придётся… – печально сказал Бекас, но немного помолчав, добавил, – не утоплюсь, так всё равно прибьют где-нибудь.

– Владимир, выбросьте глупые мысли; можете мне по- верить, что с вашей головы не упадёт ни один волосок, это я вам, как честная девушка обещаю.

Такие стремительно развивающиеся на лету знакомства между молодыми людьми если и встречаются в жизни, то, скорее всего один случай на миллион. Они разом умолкли потому, как в это время они приблизились к домику контор- ки, от крыльца которого навстречу им уже спешил чабан Ханзур, что-то крича на ходу, а когда совсем встал рядом и пошёл сбоку рассыпался в любезностях перед Гульфем:

– О!.. незабвенная наша, Гульфем, какой роскошный и красивый подарок вы нам преподнесли своим посещением…

– Хватит, Ханзур, славить меня, – прервала она чабана, который намеривался, видимо читать хвалебные псалмы бесконечно, – где водители тех двух машин?

– Водители?.. – Гульфем, драгоценнейшее создание Алла- хом в подарок нам в образе вашем… – они лежат, ноги вытянув на кроватях, – последние слова закончил скороговоркой.

– Давай, Ханзур, быстро поднимай, срочное дело для них отыскалось.

Потягиваясь, ломая с треском в суставах кисти своих рук, на крыльцо вышли два водителя, взглянув на них, Гульфем головой кивнула на Владимира и сказала:

– Вот этот молодой человек он бригадир рабочих помо- жет с перегрузкой соломы с одной на другую. Сломанная машина стоит километрах в трёх от заброшенного колодца, что у дороги на Сальск; солому отвезёте на пятую ферму, а машину оттащите в центральный гараж на ремонт. Всё по- нятно вам?..

– Чего тут понимать, – сказал один из водителей, – пусть тогда эту солому быстрее выгружают.

– Кстати, – сказала она, – если бы и вы поучаствовали в разгрузке машин, не развалились бы уж точно!..

После этих слов как птица взлетела в седло, развернула лошадь в сторону Владимира, по сию минуту стоявшего в сто- роне с угрюмо поникшим видом, улыбнулась ему искренней девичьей улыбкой без всякой фальши и сказала лишь два сло- ва: «Я полагаюсь на вас Владимир…», пришпорила лошадь и спустя пару минут исчезла в степи: только тёмная точка на уже позеленевшем покрывале степной глади всё уменьшалась, удаляясь к горизонту. Бекас с тоской смотрел на эту удаляю- щуюся точку, пока в глазах не зарябило, зрачок покрылся сле- зой, и всё растаяло, словно и не было здесь никогда Гульфем. Эту минуту впоследствии он чаще всего станет вспоминать.

Она приехала через два дня. В то утро Владимир в душе стал готовить себя к тому, что он её уже не увидит. Копали траншеи под фундаменты будущей новой овчарни: работал монотонно, со злостью штыковой лопатой рубил плотную це- линную землю, вытерев рукавом пот со лба, поплевав на ладо- ни, вгрызался в землю, как это делали бойцы во время войны, пытаясь быстрей окопаться. В эту минуту кто-то, кажется, Шу-

рик-Перс негромко сказал: «Бекас, кажись, по твою душу при- были…». Владимир подумал, что прибыло начальство с оче- редной проверкой. Не отрываясь от работы, вслух пробурчал:

«Ещё строительство не начали, а проверяющих начальников толпой понесло…». Он даже головы не поднял и продолжал стругать лопатой стенки траншеи. Ему повторили: «Ты чё глу- хой?.. к тебе вон принцесса пожаловала, а ты с лопатой не мо- жешь расстаться!..». Новую кошару строили на новом месте у самого берега речки Хар – Зух, а от берега наверх шёл покатый косогор, наверху которого метрах в ста от объекта строительст- ва сейчас застыв как памятник Амазонкам на лошади восседая, стояла Гульфем. Владимир разогнулся и посмотрел, куда ему кивнули головой, лопата выпала из рук, упав на дно траншеи, он побледнел, что все заметили, сполз как по горке с кучи вы- рытой земли и, как показалось всем, шатаясь, словно пьяный, медленно пошёл наверх, в сторону девушки. Когда Бекас уда- лился на достаточное расстояние, кто-то сказал: «Вот это она его околдовала!.. в жизнь не поверил бы, что такое может быть!..». В ответ прозвучало грозное рычание Лёвчика, кото- рому до боли жаль было друга, ибо прошедшие ночи были то- му подтверждением: ночами Бекас не спал, курил одну за дру- гой сигареты, одевшись, выходил на улицу и бродил по степи. У некоторых даже подозрение закралось, не двинулся ли парень с катушек. Проскрежетав зубами, Лява громко рявкнул: «Если ещё хоть одна, падла, рот раззявит по этой теме на куски, суки, порву – век воли не видать!..». Установилась неловкая тишина, которую нарушил Оглобля: «И какой в натуре тут смешной слу- чай нашли?.. тут пора плакать. Вот у меня, к примеру; откинулся я за забор, а там немного с вольнопоселенцами подзадержал- ся, потом и с Марией познакомился. Баба что надо скажу вам. Восьмерык она получила – мужа своего ухайдокала, но как она мне рассказала я бы его тоже не пожалел; его и три раза грох- нуть маловато бы было. Сама она из-под Красноярска родом,

куда и отправилась вскоре, и я обещал прибыть следом, как только родных проведаю; вот третий год уже и добираюсь. Но не это главное. В душе она у меня как червь точит, ночами снится, думаю о ней, и кажется, даже как собака тоскую иногда, а когда выпью плакать по ней начинаю…». В дальнейшем пове- ствовании этот герой исчезнет из нашего поля зрения, но зная его дальнейшую судьбу вкратце скажем. В Красноярский край к Марии он всё-таки доберётся: к тому времени у Марии на тот момент был сожитель, которого она в ту же секунду выставит на улицу, как только Оглобля переступит её порог дома. Ос- тавшуюся жизнь, Василий так и проживёт дружно с Марией в Красноярском крае.

– А вот и я!.. – сказала Гульфем, весело улыбаясь.

Словно во сне Владимир подошёл, остановился в двух метрах от лошади, подняв голову, ответил вместо приветст- вия:

– Не соврала… – приехала всё-таки… я уж и не надеялся. Прости я даже слов не в состоянии сейчас подобрать, чтобы всё сказать тебе.

– Не надо, Владимир, ничего говорить я и так по вашему состоянию всё вижу и слова, думаю, не совсем уместны в иных случаях. Пойдёмте в степь, я надеюсь, на рабочем мес- те к вам не будет претензий за ваше отсутствие?

С заоблачных высот проблеснул ярко маячок, вселяя на- дежду, что завязывается необыкновенная любовь, финал ко- торой предсказать сейчас не в состоянии был сам господь Бог. Доля секунды и она уже стояла рядом с Владимиром, он даже заметить не успел, как это она сделала. Немного от- странив от себя голову лошади, которая пыталась своими губами прощупать из меха её воротник, почему-то с грустью в голосе сказала:

– Пойдём если вы, Владимир, не против вдоль берега реки: вода всегда, когда я на неё смотрю, меня настраивает