Александр Стребков - Жизнь – жестянка. Книга 2

но описать и передать вам читатель всё то, что предстало глазам загипнотизированного этим видением несчастного юноши. Постараемся вкратце рассказать, то, что мы увидели, а если кому как говорят, – не терпится: закройте книгу и по- смотрите на лицевую сторону обложки и у вас появится воз- можность посмотреть на нашу героиню красавицу Гульфем, правда в обычной повседневной одежде. Начать видимо лучше всего с её лошади Венеры, ибо она была в не худшем наряде, чем её хозяйка. В гриву и хвост лошади были впле- тены блёски, которые в лучах нависшего над горизонтом солнца сияли, переливаясь всеми цветами радуги. Седло, подпруги и стремена, роскошная попона, покрывающая ло- шадиный круп чуть не до хвоста не говоря о самой уздечке, всё это вместе взятое блестело и представляло вершину произведения тончайшего искуства мастера. А что уж гово- рить о самой Гульфем, та одежда на ней, которая являлась чем-то мистическим порождением сказки из времён древне- го Востока. Она сияла как яркая звезда на небе, как глубина огранённого драгоценного камня, как букет особо подоб- ранных дорогих цветов, как первые лучи утреннего солнца, но самым главным, отчего Владимир не мог оторвать своего взгляда это был её головной убор, а может быть и само её лицо, что ближе к истине. Впервые минуты, когда он выско- чил на улицу, Бекас её просто не признал, как это, не стыдно, но это так. Он в оцепенении стоял и смотрел на это цирковое представление и ничему не верил; в сознание закрадыва- лась мысль, что от тоски по любимой он просто сошёл с ума, а в лучшем случае это всё ему снится. Он с упорством смот- рел на развевающийся шлейф ткани на тот не совсем дос- тупный пониманию замысловатый на её голове узел из той же ткани, а если это была косынка, то из неё можно было бы натянуть шатёр. Всё это так умело было переплетено, уложе- но слоями и подвязано, что казалось, нет тому ни начала, ни

конца, а само лицо Гульфем было единым во всём этом по- истине фантастическом наряде. На этот раз, на Гульфем и брюки были совсем другие. В старые времена в таких брюках ходили персиянки и турчанки. Владимир на нах обратил внимание в самый последний момент, только когда она уже стояла перед ним. Вся бригада, подперев спинами вагончик, стояла уже на улице и с замиранием сердца, а многие с за- вистью смотрели на это представление. Сделав очередной круг, направила лошадь прямо на стоящего Владимира и почти в полтора шага замерла перед ним. Как и в тот первый самостоятельный приезд с весёлой ноткой в голосе сказала:

– А вот и я!.. – на этот раз выскочить по-воробьиному из седла не получилось, да она и не пыталась этого сделать, мешал сам наряд. Не торопясь слезла на землю, встала пе- ред Владимиром, какую-то минуту молчала, вглядываясь в его лицо, после чего немного нахмурилась, вероятно, опре- делив по осунувшейся внешности лица его состояние, сказа- ла, – не сладко, но и не смертельно, пойдём от глаз подаль- ше, а то ненароком сглазят.

Взяла лошадь под уздцы и направилась прямо в степь, яв- но игнорируя на этот раз, берег реки. На востоке над горизон- том ярко огромным диском горело пурпурное солнце, пред- вещая на завтра солнечный и возможно жаркий день. Бекас так ещё и не пришёл в себя полностью: плёлся следом в той же растеренности, в которой он перед нею и предстал. Она не- сколько раз взглянула на него пытаясь поймать на лету его взгляд, потом женским своим чутьём видимо поняла, что на- чинать разговор требуется непредвзятый, сказала спокойно непринуждённо и довольно тихим голосом, как бы рассуждая:

– В прошлом году я ездила в Москву поступать в институт на юридический факультет и не прошла по конкурсу… пред- ставляешь?.. но я всё равно поступлю, чтобы мне это не стоило.

– Я если бы даже попытался в мечтах представить тебя, такой как ты сейчас выглядишь, этого мне бы не удалось, – сказал Владимир, наконец-то придя в себя, – к чему это всё?.. можно подумать что не я – а ты прибыла за тем чтобы предложить мне свою руку и сердце.

– В этом как раз ты и ошибаешься. Я приехала прощаться и наряд этот он наш традиционный в таких нарядах мои ещё прабабушки перед своими поклонниками представали, кото- рых им наделяли, не спрашивая их согласия. Я потому и начала разговор на тему поступления в институт, что на данный мо- мент этот вопрос является главным в моей дальнейшей жизни.

– Это получается рано или поздно ты станешь тем кто, таких как я, в тюрьму сажает?..

– Кому-то же надо и это делать: как, к примеру, ходить за отарой овец или же строить им кошары, как делаешь это ты со своей бригадой. Но ты насчёт этого сильно не переживай мои взгляды далеки от тех, о которых на каждом углу гово- рят. Прежде всего, я не религиозна; я комсомолка к тому же по убеждению. В ту темноту, что порождена любой религи- ей, не верю и ярая противница любым их догмам. Впрочем, я ещё не согласна с тем доводом и утверждением, что жена и муж должны соответствовать своему статусу равному обоим. Работа, карьера, служба это одно, но всё это не должно ка- саться моего внутреннего содержания, как и жизни в моей семье. Так что даже в том случае если я стану когда-то про- курором шансов от этого у тебя не уменьшится, Володя.

– Это ты сейчас так говоришь, потом всё забудешь, ещё и подсмеиваться над собой за эти слова станешь. Поступишь так, как это все делают.

– Во-первых, Владимир, я не все – это раз, во – вторых ты плохо знаешь ещё меня потому и ошибаешься в своих выво- дах. Если нам посчастливится, ты в этом сможешь не раз убедиться и тогда вспомнишь наш этот разговор.

Обратив внимание, и тщательней разглядев свою воз- любленную, для чего пришлось ему как бы невзначай отойти немного в сторону, кроме всяких серёжек и браслетов, по- видимому, золотых опустив свой взгляд, посмотрел на паль- цы рук усеянные кольцами:

– Гульфем, ты явно из той сказки явилась про Шахразаду, которую всё время читает мой друг Алексей, на тебе столько понавешено добра, что прицепить уже, если захочешь неку- да, а тем более где-то по городу ходить сходу под нож под- ставят. К тому же, как я заметил, ни одного пальчика свобод- ного нет.

– Вот видишь, у тебя изначально мысли на криминал на- строены, а это учти плохо от этого надо хотя бы постепенно тебе избавляться.

Она подняла правую руку, оттопырив безымянный па- лец, остальные сжала в кулачок и сказала:

– Вот этот для тебя, видишь пустой?.. – но не радуйся, я же сказала, что прощаться приехала. Этот пальчик тебе пред- стоит ещё заслужить!.. С тебя бы вышел хороший муж это я чувствую всем своим сердцем, и я бы с большим желанием вышла за тебя замуж, но для этого требуется столько пре- одолеть преград, о которых ты даже не подозреваешь! Толь- ко я их все знаю. Не знаю… – может быть на этом у нас всё и закончится, чего бы мне очень не хотелось, но учти, больше зависит всё от тебя. Я женщина к тому же ещё и совсем юная девушка и мне мало, что позволено в этой жизни, по край- ней мере, пока я не вырвусь из этого адского круга. Вы муж- чины делаете этот мир, каким вы его хотите видеть. Что ты, к примеру, знаешь о нас мусульманских женщинах?.. Я отвечу тебе, как я его вижу этот мир мусульманской женщины. Это амфора из тончайших стенок керамики с длин-н-ы-м, таким узким горлышком как шея у лебедя. Сосуд, который покрыт сверху тончайшим слоем глазури с росписью всяких цветов с