Павел Тиккоев - ГОРА РЕКА. Летопись необязательных времён

– Тьфу ты чорт! Хватит уже! – обиделся Фасоль и надул губы.

Дальнейшее представлялось неинтересным и все вновь засуетились, расставляя стулья вокруг готового к раздаче стола.

Той продолжил заинтересованно изучать предстоящее меню, явно мешая и ограничивая возможности создания “рабочих мест”. Остальной ассортимент пиршества был более чем традиционен. Квашеная капуста соседствовала с солёными огурчиками. Особого внимания Тоя удостоились грибочки, разбившиеся на две примерно одинаковые плошки: в первой, сконцентрировались солёные грузди и бычки, в соседней – маринованные маслята и красноголовики. Ближе к центру стола стояла эмалированная кастрюля – предмет неимоверной роскоши для советской семьи – она была наполнена гречневой кашей. Чуть левее на гранёном стакане как на пьедестале стояла баночка “шпрот”. «Шиканула Лизка. Явно у предков из загашника вымела. Нагорит ей, – размышлял про себя Той. – Интересно, а на всех-то хватит этой вкуснятины?» – завершил он осмотр дефицита, пытаясь вычислить количество рыбок в баночке, но спутался и прекратил. Отдельной роскошью восседала на столе массивная ваза из штампованного хрусталя; импозантности ей придавала высоченная и толстенная ножка, вцепившаяся в столешницу всей своей растопыренностью. Содержимое вазы очень точно характеризовало неустанную заботу партии и правительства о вверенном им населении. В «стране вечнозелёных помидор», к коей относилась бо́льшая часть СССР, мандарины были пределом мечтаний и олицетворяли своим присутствием фруктовый рай. Поэтому именно они и находились в самом престижном предмете быта советского человека – предмете гордости и символе достатка. И неважно, что эта ваза имела на себе неизгладимые следы неудачных падений; эти последствия были толсто преодолены клеем, всегда имевшимся на очень оборонных предприятиях страны.

Мандаринами одаривали трудящихся к новогоднему празднику, и это было доброй традицией властей. В каждом выдаваемом подарочном наборе было от одной до трёх мандаринок и это количество очень точно и справедливо должно было соответствовать статусу получателя набора. Отдельные же категории трудящихся: такие как герои социалистического труда, кавалеры всяческих орденов, не говоря уже о партийных, советских и хозяйственных начальниках, они, конечно же, не чета “работнику обыкновенному”. А поэтому их отоваривали через спецраспределители, и единицей измерения там был не “набор”, а более привычные для этих категорий людей килограммы. Ведь это же было бы не по-советски, когда и если бы деньги являлись мерилом возможности. Только статус человека может и должен определять количество и качество еды. Родители же участников сегодняшнего новогоднего застолья не принадлежали ни к какому из статусных тейпов, а, следовательно, итогом такого положения дел являлось то, что в штампованном хрустале развалилось чуть меньше десятка мандаринок с неудавшейся судьбой их хранения. Тут и там между мандаринами были уложены шоколадные конфеты “Весна”, которые Той терпеть не мог за их приторно-тягучую начинку. На самый низ вазы (для имитации объёма) были насыпаны карамельки в сахарной пудре, выпускавшиеся пищевой промышленностью без фантиков.

Той шумно-демонстративно втянул воздух ноздрями, чуть склонил голову к вазе и, удовлетворённо крякнув, изрёк:

– Традиции нового года в запахах вполне себе удались. Время не ждёт. Пора. Старый надо оценить, выдать справку и выпроводить, – сказав это, Той глянул на часы, придвинул стул и сел за стол.

Видимо, получилось так, что он сел как-то “не к месту” или кто-то подумал, что он должен был сесть лицом к ёлке, ну или уж хотя бы ещё как-то, но точно не так. А поэтому все продолжали стоять, примериваясь.

– Ты бы вон туда что ли, – предложил Фасоль и указал рукой на стул по центру стола.

– Не манерничай, – скорогово́рил Той, придвинул ближе к себе ещё один стул и, указав на него пальцем, очень по-доброму улыбнулся Фасолю. – Садись рядом.

Всё тут же разрядилось и пришло в толкучую суету. Фасоль устроился рядом с Тоем, но прежде он почти насильно всадил в стул возле себя Нину, которая слегка потрепыхавшись, уступила его “мослатой” силе. Анастас попытался было занять место с другой стороны от Тоя, но тот захлопнул ладонью, стоявший рядом стул и очень логично упорядочил все последующие рассадки:

– Разрядитесь. Как разливать будете? Мальчики будут наливать себе, девочки – себе? Это неправильно! Девочки должны наливать мальчикам… С целью контроля и в ряде случаев даже – экономии. Хозяйка, садись сюда, – Той прочертил рукой путь Лизы к стулу возле себя.

Всё дальнейшее было несложно и свершилось к общему удовольствию.

– Парни! Вопреки сказанному мной ранее и чувствуя вашу окрылённость в благородном порыве, прошу налить и даже наполнить бокалы, какими бы стаканами они не были, – дал отмашку Той началу застолья.

Первый разлив был свершён чрезмерно церемонно: с вопросами глазами и словами об объёме зелья, заливаемого в стаканы. Но всё кончается, а потому завершилось и это, а наступило, как это обычно и бывает, лёгкое молчаливое замешательство с поглядыванием друг на друга и всех на всех. Той внимательно разглядывал водку в своём “бокале” и… молчал. А ведь витало какое-то предположение, что начать должен именно Той. И вся эта тягомотина завела к тому, что тут и там стали возникать тихонько шушукающиеся междусобойчики. Всё двигалось к хаосу, и признаком этого была парочка попыток Анастаса «опрокинуть первую». Но, запаркованная рядом с ним Марина весьма эффективно и столь же ненавязчиво, а лишь силой своевременного междометия и совершенно без рукоприкладства, гасила логичный порыв неокрепшей души алчущего. Томление готово уже было превысить порог терпения, когда и вовсе для всех неожиданно жахнул по застолью Тюль:

– Предлагаю, спровадить! – очень членораздельно произнёс он, предварительно встав со стула и подняв стакан на уровень своих глаз.

– И всё? Может, ещё что-то скажешь? Разовьёшь… Раскроешь тему, – требовательно-иронично завесила вопрос Лиза.

Дальше вразнобой последовали предложения от многих и ни от кого конкретно. В общем, посыпались советы.

– Может ввести в сюжет тоста пару-тройку героев?

– О роли личности что-то бы вставить.

– Руководящая и направляющая совсем не обозначена.

– Нет героики. Надо бы добавить.

– Лучше уж растворить и немедля замешать.

– Неплохо. Но всё же целесообразней было бы запа́рить.

– Вот глупости говорить не надо. А надо перегнать и лучше дважды.