Михаил Гарберман - Перемена

Анатолия вздохнула:

– Если потеряетесь…

– Мы кино снимать. У нас все по плану.

– Опять? Журналисты-киношники, давайте без сюрпризов.

До дачи было идти десять минут. Мы вышли на широкую, неухоженную дорогу, у каждого в руке любимая палка. Ей мы били крапиву, она атаковала в пути.

– Зачем мы бьем крапиву? – спросил я.

– У самурая есть только путь, – отозвался Славик. – На, получай!

Вдруг среди небольших уютных дачных домиков, среди просыпающихся сторожевых собак, завиднелся высокий черный дом. Обитый темной материей для теплоты, с отвратительным забором, с покосившейся дверью и заброшенной теплицей.

– Этой мой Версаль, – улыбнулся Бустендорф. – Идемте.

Мы вошли на участок. Система безопасности классическая. Ключа от двери нет, ее открывает ручка, но хранится она под крыльцом. Стефан достал ее, вставил и повернул:

– Прошу.

Мы вошли в огромную гостиную. Стиль позабытой эпохи, мебель несколько десятков лет назад устарела. Стол, стул, трухлявый комод, дальше за дверью виднелась нарезка маленьких комнат. Но все же уютное пространство с недостроенным вторым этажом, откуда чуть не вывалился Таволайнен, но об этом позже.

– Как в склепе, – резюмировал Лад.

– Я тут родился, – обиделся Стефан.

В середине гостиной стояло жуткое кресло. Протертое, с подлокотниками в трещинах, с косыми ножками. Оно идеально служило для древнего трона.

– Что ж. – Марк обошел гостиную, ощупав двери. – Начинаем снимать. Савва, корону!

Я достал из пакета корону. Картонная, раскрашенная в желтый цвет. Краски мать стащила со своего детского сада.

– Я тоже хочу надеть! – заорал Никита.

– Заслужи, чмо! – Славик водрузил ее себе на голову.

Лиор – король Версаля, сидел в кресле и смутно глядел. На этом кадр заканчивался. Ее подданый, поднявший мятеж Киткат, намеревался поджечь замок. Далее Таволайнен со свитой собирает ветки для поджога. Мы вышли на улицу, снимая всё спонтанно. Один лишь Марк носился из угла в угол и орал:

– Да ты можешь говорить по сценарию! Нет, не материмся. Да куда ты несешь? Ну мы же обсуждали, ну е-мое.

Сначала мы захотели залезть на дерево, но почти у всех ветки были обломаны. Никита приказал выстроить «пирамиду» из подданых, чтобы самый верхний мог добраться до ближайших веток. Верхним был Марк, и Никита влез по нам. Достигнув вершины, он оттолкнулся ради смеха от дерева, и мы рухнули. Гоготали как ненормальные, я еле держал стабилизацию камеры.

– Стоп, Таволайнен! – бесился Марк. – По сценарию, ты должен у того колодца собрать Совет воинства.

– Боевая рота! – вдруг заорал Таволайнен и вскочил на ноги. – Готовность!

Лиор из своего «Версаля» ржал на весь дачный поселок. Мы выстроились в шеренгу.

– К нам поступило сообщение, что нашу оборону прорывает неведомый, но очень сильный противник! – Никита начал расхаживать туда-сюда. – Надо защищать. Вперед! Чего встали, лентяи, вперед!

– Да какая рота в средневековье, – не унимался Войцевски.

Потом мы залезали на деревья и куковали, напевали песенки современной попсы. Пару минут отдыха, и вновь несёмся, теперь уже вокруг дома.

– Милорд, провизия заканчивается, – подыграл Лад.

– Беги же, окаянный в бордель «Скатерть»! – напутствовал его предводитель. – Скорее, холоп, скорее.

Я ощущал себя самым счастливым на свете и больше не мог смеяться. История кончилась штурмом замка, где Никита умудрился по внешней лестнице забраться на недостроенный второй этаж и рухнуть прямо в гостиную. Памяти в камере осталось на четыре минуты, я ее выключил.

Мы сидели в гостиной, когда прибежал Ладислав с урванной от девчонок едой. На свежем воздухе она была самой вкусной. Мы набивали рот картошкой и курицей, не обращая внимания на капающий жир.

– А костер бы и так не получился, – закивал Таволайнен. – Единственные спички были в кармане. Вы их с моим задом в болото окунули.

– Ну вот как так. – Марк был совсем расстроен и доволен одновременно. – Писал же, придумывал…

– Да ладно, и так получилось хорошо.

– А вот и закат скоро, – улыбнулся Стефан. – Успели.

– Я вас ненавижу, вот всех, – бурчал Марк, но скоро бурчание закончилось.

Целый час мы сидели на полу в гостиной и болтали. Я попросил Стефа рассказать о себе. Его бабка на старость лет вспомнила, что она еврейка, дома воцарилась традиция, похожая на маскарад. У него дома мы потом были пару раз, ездили исключительно из-за заброшенных гаражей, где так было приятно бегать. Потом на даче мы увидели минору на раскладном столе в углу, решили, что это лазерный джедайский меч и начали фехтовать. На моменте крика Китката «Иисусья тряпка!» минора была запущена прямо в Стефана. На толстой щеке парня был огромный лиловый синяк. Мы даже планировали ему поклоняться, но он быстро зажил. Еще Стефан говорил на иврите, но мы так никогда не узнали, иврит это был или надувательство.

После еды мы ушли, закрыв хлипкую дверь ручкой из-под крыльца. Я берег минуты пленки, и оказалось не зря. Мы шли по дороге обратно.

– Вы не актеры, и неуправляемые, – выдохнул Марк.

– Мы импровизаторы, – сообщил Лиор.

– Очень чувствующие друг друга.

– Но не по-гейски.

– По-душевному.

– Артистичному.

– Чувству.

Славик и Никита могли заканчивать предложения друг за другом. А четыре минуты на карте памяти сгодились вот для чего. Мы вышли на нашу поляну и вдруг Никита остановился:

– Гляньте.

На территории поляны находилось несколько десятков одиноких деревьев, больше походивших на плакучие ивы. Под ними можно было прекрасно укрыться, они стояли против солнца, и своими ветками создавали тень. Вдалеке было подобное дерево.

– Жду вас там. – Никита бросился бежать своими большими ногами под его тень.

Мы зашагали вперед.

– Дарагие маи! – Лиор шел спиной вперед. – Кажется, обнаружена стоянка древнего человека. Причём, этот человек носит красную футболку, рваные джинсы. Он возвращается в свою обитель. Посмотрим, что же это за экспонат.

Мы пришли к дереву, где Киткат уже успел обустроиться. Громаднейшая пачка «Лейс» с луком, рядом личный термос. Мы уселись. Лицо Таволайнена было в кадре, и он вдыхал воздух больше полуминуты.

– Кит, время – шепнул я. – Мало памяти.

– Тшшш, господа, здесь уважают тишину, – безмятежно отозвался Никита. – Прислонитесь к стволу.

После невыносимо жаркого бега мой пот испарился. Тут было прохладно, спокойно, открывался великолепный вид на лес вдалеке и на скучающих девочек. Лагерь казался маленькой точечкой, нанесённой на карту остриём циркуля. Позади послышалось журчание. Я обернулся, и увидел за спиной небольшой, но бойкий ручеёк.

– Здесь как на вершине горы, – глубоко дышал Марк.

– А я видел сортиры для альпинистов на горах, – вставил Лад.