Михаил Гарберман - Перемена

Но открытием всего этого стали девочки. Мы подошли к Алине, представителю всех девчонок нашего класса, и попросили помочь.

– Вас точно выгонят, – резюмировала она, осмотрев меня и Марка с ног до головы. – Киношники.

– Поможешь или нет? Ты представь, математичка даже понимать не будет, что происходит. Все действуют как единый организм. – Войцевски с его руками понесло в творческие туманы. – Раз, и два, и три! Вы хлопаете, мы ходим.

– На математике? Да вас разорвут. Песня-то какая?

– Ээээ… пока не придумали.

Целый вечер наедине с собой каждый перебирал в памяти песни. Встретились, обсудили, но всем по отдельности нравился какой-то шлак. Но тут, недалеко от парка, рядом со школой, пронесся пердящий «Москвич», откуда донесся Seven Nation Army от White Stripes.

Случай выбрал эту песню.

Дело наметили к уроку математики, где кабинет был на первом этаже. Достали паланкин. Достали красную дорожку. Дискотечный шар. Костюм католического священника. Костюм турка с бутафорным мечом-секирой. Достали соболиные шубы, меха, пластиковые фужеры для шампанского. Достали еще кучу всего и вся.

В один из вечеров вернулись в школу, к пяти часам, до этого тусуясь у меня. Начали проводить первую репетицию, где поняли, что четырех минут мало. Пришлось сокращать маршрут, это первая и главная проблема. Второй проблемой был я. Снимаем с рук, никаких плавных движений, мне придется прыгать, бежать, двигаться быстрее актеров. Как это делать? Пришлось отложить. Было еще пять репетиций. Нас не заметил завхоз, не заметили работающие до шести вечера учителя. Уверенные в своей правоте, мы в глубине души хотели, чтобы нас поймали.

– Это все благодать, – умиротворенно кивнул Стефан.

– Это безалаберность, – резюмировал Лад.

Настал день перед съемками. Мы сидели у огромного цветочного горшка в столовой вшестером и ели выпечку. Проходящие мимо школьники загадочно глядели на нас. Таинственные улыбки и подмигивания неслись отовсюду. Все знали большой секрет, в центре которого мы были.

– Ссыкотно, – вдруг сказал Марк.

– Да не выгонят нас, – попытался успокоить Ладушка.

– Не всё прорепетировали, – переживал Марк. Потом ткнул Китката. – Дайте слово, что не облажаетесь. Снять с одного дубля четыре минуты, с кучей локацией.

– Выгорит. Сколько раз ходили уже, – отмахнулся Славик.

– Если ты упадешь, все пропало, – повернулся ко мне Марк, но потом задумался. – Да если кто угодно упадет.

Вечером я и Марк обзвонили ребят из массовки. Никто не слился. Славик отказался помогать в обзвоне:

– Позориться буду завтра, а вы звоните.

Математика была третьим уроком. Первые два (биология и язык) мы пробыли в смятении и бесконечно отлучались из класса. Встречали на перемене со всеми, уточняли роли, движения. Наконец прозвенел звонок. Третий этаж, ботинки (у Лиора они начищенны до блеска) стучат по лестнице. Девчонки строго глядели из-под чёлок. Вот и дверь, наспех выкрашенная неделю назад.

– Ее снести пора, а не красить, – вырвалось у меня.

Она распахнулась, мы вошли в наполненный светом класс и… увидели чужих людей.

Двое женщин, в серых пиджаках и слишком длинных юбках. В руке у каждой папка. На носу очки. Ужасные золотые серьги. Наша математичка, сорока двух лет, суетилась до невозможности фальшиво.

– Ребята, проходите, у нас сегодня комиссия. Но это обычный урок, обычный. – И нервно так хихикнула.

Лад по плану сел к окну на заднюю парту.

– Ладислав, садитесь ближе. У вас небольшой класс, зачем вам пустые парты.

– Тут прохладно. – Лад забыл, как пользоваться языком.

– Зимой-то? Ох, ну сидите, – махнула она рукой. – У нас учащиеся сидят, где хотят, полная свобода!

Улыбки учителя математики до этого не блестели в этом жутком классе, с затертой мелом доской. Я сел на первую парту, аккуратно положив камеру на колени. Они дрожали, грозясь уронить камеру. Досчитав до пяти, я отпустил страх.

– Уважаемые гости, вам там удобно, на последней парте? О, это замечательно! Начнем, ребята. Мы с вами на прошлом уроке начали функции и их графики.

Марк шикнул мне с соседней парты. Губы его пролепетали: «Минута». Томаш, сидящий за моей спиной, ткнул меня пальцем:

– Не одобряю, что ты с ними заодно, – Четкий зычный голос был и правда недоволен.

– Не люблю оставаться с девчонками, – выпалил я.

Смелость раскупорила вены, тепло и отвага потекли под кожей. Двадцать секунд, пятнадцать, десять. Я закрыл глаза, сжал в руке камеру и глубоко вздохнул. И знаете? Мир превратился в шутку. Все эти правила, эти формальности, это показушничество, это стремление сделать нормально. Математика никуда не денется. Тётки из комиссии будут вечно. Моя тройка в этой четверти не подлежит сомнению. Почему я не должен в этом участвовать?

Пятиклассник Тима, которого Томаш посадил за пульт в театральной студии, начала на кнопку. Дзиииинь! – звук лезвием прошелся по барабанным перепонкам. Заиграл тот самый гитарный риф из песни.

Дальше происходило то, что и стало эксклюзивом.

Лиор и Никита встали ногами на столы. Учительница онемела, ее реально превратили в дерево эти звуки. Я выбежал перед ней и начал снимать. Школа грохотала музыкой.

– Это… что вы позволя… – Одна из тетенек министерства лепетала эти слова. Музыка сглотнула слова без остатка.

Черные очки на королях появились именно в этот миг. Девчонки вскочили с мест, встали сбоку от парт. Славик и Никита пошли ногами прямо по партам. Ботинки тактом отбивали ритм песни. Ребята шли к окну.

Я выбежал перед ними, снимал, ощущая взгляд учительницы. Но она дерево, помните?

Алина подошла к парням, поклонилась и дала им корону на бархатной подушке. Ту самую, из поездки на природу, и ее копию. Никита нацепил корону. Славик нацепил корону. Они были два короля. Или королевы. Сколько высокомерия и важности в этом.

Ладушка поклонился и настежь распахнул окно. Оба выпрыгнули в него, и все вскрикнули. Окно первого этажа скоро поглотило и меня. Я, держа стабилизацию, аккуратно и быстро слез. Воистину помогало провидение.

– Что вы творите? – прорезался голос у математички. – Что это за безобразие?! Что за кошмар! Таволайнен! Лиор! Все!

Математичка осеклась, увидев сорок человек на улице.

Они танцевали синхронно, от этого голова кружилась. Четыре огромных старшеклассника стояли около паланкина из местного тюза. Я снимал, не видя преград. Выпрыгнув из окна, медленно преследовал наших королей. Старался плыть, давал плыть изображению.

Из толпы две танцующие восьмиклассницы надели на Лиора и Никиту меха и соболя меньше чем за три секунды. Отлаженность действий меня поразила.

Та-та-та-там… Музыка затухла, мы ведь вышли из школы, но кто-то включил плеер. Мощный гитарный рифф, когда Лиор и Киткат встали паланкине. Четверо парней превратились в носильщиков, и понесли.