Владимир Ситников - Брусника созревает к осени

Березиха была находчива и лиха на язык и вовсе ничего не стеснялась. Как-то выскочил у неё нежданчик. Другая бы умерла от стыда. А эта нашла оправдание:

– Нервы стали ни к чёрту. Износились.

Сенниковы считались зажиточными людьми. Во-первых, у них были две комнаты, по стенам ковры развешаны и даже имелось пианино. Верочка играла на нём, правда, не очень охотно и не очень подолгу. Гурьян Иванович был человек мастеровитый и работал не только в гараже торфопредприятия, а ещё прихватывал на стороне – шабашил кровельщиком, уезжая на заработки в соседние районы и даже в областной центр.

Елена Степановна умела шить модные платья и костюмы, и к ней шли, чтоб принарядиться к свадьбе, юбилею или выпускному вечеру. Конечно, те, у кого было на что наряжаться.

Не станет же заказывать маманя Славке штаны, если ни шерстянки на них нет, ни денег.

Гурьян Иванович был человек с юмором и любил поддеть свою жену. Он не только называл её барыней, но и устраивал розыгрыши. Раз задержалась Елена Степановна 8 Марта на больничном женском вечере. Муж встретил её, держа над головой оленьи рога, посланные братом из Анадыря.

– Что это с тобой? – не поняла Елена Степановна.

– Лё, лико, выросли за сегодняшний вечер, – сказал Гурьян Иванович.

– Как так выросли? – опешила жена.

– Тебя спросить надо. С кем гуляла?

– Ну дурак какой, – обиделась Елена Степановна и замкнулась.

– Лё, сколь велико. Как, пилить будем или топором рубить рогато? – веселился Гурьян Иванович.

Елена Степановна шутки мужа считала глупыми, свирепела, когда тот называл её «барыней». Надолго замолчала. Ему же пришлось извиняться.

– Вот, Верочка, какой дурак твой отец, – восклицала мать.

– Ну, пап, зачем ты так? – поддерживала Верочка Елену Степановну.

– Лё, лико. Шуток не понимаете, – вздыхал Гурьян Иванович. – С тоски помрёшь с вами, – и шёл в «Закуску», чтоб там отвести душу в разговоре. Там над его деревенскими приговорками хохотали от души.

Славка, конечно, знал, что Сенниковы обычные нормальные люди. Наверное, хорошие, раз в детстве приглашали его на семейную ёлку в Новый год, гостинец дарили. И вот стол круглый отдали. Но всё равно, пробегая мимо, при встрече бормотал усечённое: «сте», вместо полновесного «здравствуйте», потому что чувствовал их тайное унижающее его превосходство над собой.

Когда в дверь мосуновской выгородки протискивалась Верочка, страдальчески морща лоб, говорила, что у неё не решаются примеры по алгебре, какие-то непонятные задали, Славка сердился:

– Чего тут непонятного-то, – и, быстро объяснив решение примера, отворачивался, делая вид, что ему некогда.

Верочка была старательная ученица, зубрила уроки по истории и литературе и получала пятёрки, а Славка отвечал, как придётся. Зато по мнению директора школы Фаины Фёдоровны – Фефёлы Мосунов знал уйму ненужных вещей, которые, возможно никогда ему не пригодятся.

– И зачем он только ими башку свою забил, – недоумевала она. Но Славка и не хотел забивать свою голову всякой всячиной.

Причина его эрудированности была очень проста.

Наспех сделанная выгородка оказалась страшно холодной. Зимой в углах белели снежные «зайцы» и даже волосы на Славкиной голове к утру покрывались инеем. Мать заставляла его спать в шерстяных носках и рубахе, требовала повязывать на голову бумажный платок. В детстве он это терпел, а повзрослев от платка отказывался наотрез, а вот пальто на ноги поверх одеяла набрасывал. Печку приходилось в зимние холода топить по два раза в день. Пол был ледяной – босой ногой не ступишь, поэтому и в комнате ходили они с матерью в валенках. Наверное, из-за этой холодрыги Ольга Семёновна часто простывала, покашливала и с нетерпением ждала тепла.

Славка в это время мечтал построить большой, тёплый и светлый дом, такой, какой был у них в деревне Кривобор, но как это сделать, он не знал.

Днём, чтобы не колеть от стужи в выгородке, Славка находил укромное тёплое место – поселковую библиотеку.

Брал с полок всё, что ни попадалось на глаза. Особенно пристрастился к энциклопедическим словарям, сборникам «Хочу всё знать» из серии «Эврика». Там история новейшей науки о биоэнергетике, о профиле равновесия и других мудрёностях. Ну и, конечно, тяжеленные книги по архитектуре, живописи, музыке не прошли мимо его рук. Ну и не пропускал романы, которые в школьной программе не значились.

У восьмиклассника Мосунова был самый заполненный формуляр. Для него заказывали книги из районной библиотеки и даже областной. Библиотекари в стенгазете упоминали его фамилию с похвалой: «Мосунов у нас самый активный читатель!»

– Правильно, Слава, ты делаешь. Любить чтение – это обменивать часы скуки на часы наслаждения, – красиво говорила литераторша Ксения Петровна.

Но Славке нравилось, как сказал инженер Самосадов:

– Я без библиотеки как Рахманинов без рояля.

Славка страшно удивился и даже испугался, когда (было это уже в восьмом классе) к нему домой прибежала директрисина дочка Светка и заорала, что ему надо явиться в школу. К Фефёле он пошёл с неохотой. От директора хорошего ждать нечего, хоть вроде ничего зловредного и пакостного он не сотворил. Да мало ли…

В Дергачевской школе, как и в других была своя команда эрудитов, которые ездили на Олимпиады, КВНы, «Голубые огоньки» и всякие встречи. Подобрались в ней в основном одни десятиклассники. И вот уехали на Урал перед самой Олимпиадой родители капитана команды. И он с ними. Нового капитана нашли быстро. Бойкий хвастливый кудряш Вовка Свистунов предложил сам себя.

Он всеми распоряжался, обрывал, поучал, но ведь этого было мало. Прежний капитан Севка Шишов был сообразительный и начитанный, а этот нет. Где взять эрудита?

– Слава Мосунов из восьмого «б» знает много ненужностей, – пощипнув бородавку на подбородке, сказала директриса Фаина Фёдоровна, – Может, рискнём? Из-за неполного состава команды с нас могут снять очки. А так хоть команда будет в комплекте.

Олимпиада проходила в первой Медуницкой школе, которая славилась победами на районных и областных конкурсах. Эти зубры и зазнайки, одержавшие много побед, смотрели свысока на ребят из Дергачевской школы. И вдруг в зачуханной команде незаметный стеснительный восьмиклассник в подшитых валенках, вытянутом свитере с чужого плеча по фамилии Мосунов удивил всех своими точными ответами. Сообразил, что Мексиканский залив больше Персидского, назвал знаменитую картину Рафаэля «Сикстинская мадонна» и пьесу Генрика Ибсена «Пер Гюнт», о которых медуницкие знатоки имели смутное представление. Даже годы правления французского короля Людовика XIV сохранились в памяти восьмиклассника Мосунова.