Артем Соколов - Дорога так далека

– Слово «ночь»! – она ходила вдоль доски и зачем-то повторяла вслух то, что записывала. – Миронов!

– Ну я. – В задних рядах сидел хамоватого вида мальчик с острым подбородком.

Он весь урок играл под партой с йо-йо и убрал, только когда его вызвали. Глядя на учительницу он нахально улыбался.

– Головка от буя! – весь класс рассмеялся глупым детским смехом, но хулиганистый мальчишка, очевидно, только упивался вниманием. – Разбор слова по составу! Быстро!

– Да я бы разобрал, Светлана Владимировна, но боюсь обратно не собрать! – класс снова заржал.

– А ну тихо! – визгливо квакнула учительница. – Плохо, Миронов. Мацкевич!

Сидящая за одной из передних парт в строгой позе девочка оттарабанила приготовленный заранее ответ без единой запинки.

– Окончание – нулевое, основа слова – все слово, корень слова – «ночь», корень слова – все слово.

– Хорошо…

Максим кривыми буквами записал сказанное в тетрадь, затем, судорожно меняя ручки, подчеркнул морфемы зеленым. Синяя ручка для письма улетела под парту и с оглушительно громким для тихого класса стуком выкатилась в проход.

– Медведев! – жаба резко переключилась на него. – У тебя что, руки отнялись? – класс семилеток уже воспринимал все эти выпады как стэнд-ап и начал смеяться. Максим выдохнул.

– Извините, Светлана Владимировна, ручку уронил…

– Я вижу, что уронил! Медведев, не мешай мне урок вести!

«Ни в коем случае. Можете продолжать унижать второклассников, я вам не помешаю!»

Максим потянулся в проход, чтобы поднять ручку. Он несколько раз протер пальцами грязный линолеум, прежде чем обнаружить, что ручку в руках вертит придурок Миронов, вызывающе смотря на него. Класс под диктовку разобрал записал еще два слова. Максим убийственно посмотрел на одноклассника.

«Я воткну эту ручку ему в глаз! Богом клянусь, воткну эту ручку ему в глаз! Как же меня достал этот придурок!»

– Отдай! – прошептал он одними губами. Весь класс шел далеко вперед, и Макс уже предвидел кучу красных жирных пометок в тетради.

Задира насмешливо пожал плечами и отвернулся к своей тетради. Еще с секунду посверлив Миронова взглядом, он вернулся к записям, взял из пенала другую ручку и продолжил мысленно карать нахального низкорослика.

Через минуту ему в голову прилетел кусочек ластика, оторванного от карандаша. Максим вздрогнул. Бросивший ластик Миронов сдавленно прыснул в локоть. Макс с новой злобой в глазах повернул к нему голову и в этот момент сосед Макса по парте пронес руку у него над головой. Прошло несколько секунд, прежде чем Макс начал отряхивать волосы и понял, что ему на голову высыпали небольшую горсть катышков от ластика. Дрянь легко проваливалась между волосами и запутывалась между ними.

В горле что-то кололо от бешенства. Не особо задумываясь о своих действиях, Максим схватил соседа по парте за предплечье и сжал. Тот недоуменно посмотрел в ответ, будто спрашивая: «Ну и что ты сделаешь?»

Они пялились друг на друга секунд тридцать, но обидчик видимо решил, что они одной комплекции, а значит драка в разных условиях не честна по отношению к нему.

– Светлана Владимировна! Максим меня отвлекает! – крикнул через класс неожиданно высоким голосом детина. Жаба отвернулась от доски к классу.

– Медведев! Тебе, я вижу, все понятно. Ну-ка разбери следующее слово по составу! «Пишущий», вперед.

– Окончание слова «ий», основа слова «пишущ», – голос Максима подрагивал даже при ответе с места – корень «пиш» -«пис»… Максим замялся, вспоминая продолжение разбора и, чтобы разрядить обстановку посмотрел в мелкие жабьи глазки и выдавил из себя улыбку.

– Медведев! – кваканье опять неожиданно повеселело. – Ты что, знакомое слово услышал и тебе сразу так весело стало? – Ее уродливое лицо исказилось в злобной усмешке. Класс покатился со смеху. Максим держал голову прямо, боясь пошевелиться. Голова закружилась, перед глазами поплыло. – Вы вообще замечали, что в учебниках, когда изображают неандертальцев, всегда рисуют мужчин?

Класс не переставал ржать. Смеялись все. И довольно милые и адекватные люди, которые Максима не особо третировали. А внутри Макса полыхали ярость и ненависть.

«Давай, Максим, ответь ей! Ты же знаешь, что прав, что она просто самодовольная сука! Оставайся спокойным и ответь ей, как учила мама, что она не права, объясни почему.» Но он продолжил молчать.

– Думаешь, они и правда просто убежали? – спросила с сомнением Моника.

– Херня! – решительно заявил Гриша. – Тела просто так не исчезают. И уж тем более не появляются.

Максим вытер лицо полотенцем, надел свою футболку и вышел из ванной. Увидеть он ничего не успел, но отчетливо услышал спешный скрип кроватей. Очевидно, Ника только что спешно отлипла от Гриши и пересела на соседнюю кровать.

– Уверен на сто процентов: все двенадцать мальчиков были убиты одним человеком, – опустив взгляд, сказал Максим.

– Ты уверен… – пробормотал Гриша.

– Помните первый класс? – отстраненно спросила Моника. – Вот какой у вас был первый день?

– Смутно, – Максим усмехнулся. – Слезы помню, злоебучий букет роз помню с меня ростом… Помню, потерял книжку с картинками. Про Дона Кихота…

– Я помню как заблудилась в коридоре, – перебила Моника. – Забрела куда-то и разрыдалась. На меня наткнулись какие-то старшеклассники, успокоили и вывели.

– А потом на тебя классуха наорала за то, что пока ты рыдала, пропустила фотосессию! – Гриша в голос заржал.

– Мило.

Максим будто в трансе спустился во двор дома, где они снимали комнату. Уже совсем стемнело. Под деревом был припаркован фургон. Макс не спал в их комнате. Пожаловался на тараканов: устал всю неделю видеть, как Моника с Гришей держатся за руки перед сном и пытаются сдвинуть кровати поближе, когда он засыпает.

Он зажег лампочку на потолке и сел за дорожный стол, достал дневник и ручку. Ему вспомнилось одно воскресное утро из детства.

***

Он зашел в комнату к матери, та чиркала что-то в ежедневнике. Отец поднял его с час назад и уехал на тренировку. Максим сел за непомерную гору домашки. Школа в очередной раз проникла туда, где ее быть не должно.

– Мама, мне помощь нужна.

– Одну секунду.

Она пошла за ним, ласково улыбаясь. Они уселись за его стол для учебы. Мать поморщилась и грубым брезгливым движением отодвинула от себя кучу тетрадей и листов. Большая их часть упала, Макс бросился поднимать. Вернувшись на место, он придвинул к матери тонкую тетрадь по математике, ожидая ее совета.

– Не загораживай мне свет! – процедила она сквозь зубы. Макс нехотя отодвинулся.

Тетрадка была наполовину исписана крупным детским почерком. Мама с некоторой брезгливостью перелистнула несколько страниц, бегло вчитываясь в записи. Максим тем временем показывал на задачку и рассказывал о своей проблеме.