Елена Поддубская - Спаси нас, Господи, от всяких перемен!

− Отлично! − одобрила она потенциальное наследство мужа.

Через пару месяцев после заселения, прогуливаясь с дочерью по скверику под окнами, Ухова увидела на детской площадке девочку в красивой шляпке.

– Боже, какая прелесть! – воскликнула Раиса, разглядывая совершенство, связанное крючком, с большими полями и перехваченное лентой. Мама девочки улыбнулась в ответ:

– Здравствуйте! Ваша дочь тоже изумительна.

Извинившись за неловкость, Ухова представилась. Уже через несколько минут она знала, что Катя Иванова – её ровесница и соседка по дому из четвёртого подъезда, а дочь её зовут Вера. Катя была преподавателем родного языка и литературы в престижной школе. Её муж Егор работал в Горсовете. Квартиру в их доме Ивановы получили как молодые специалисты из столицы. О переезде на периферию Катя совсем не сожалела − своя трёхкомнатная квартира взамен съёмной однокомнатной и удобное расположение жилья относительно работы перевешивали столичные престиж и значимость. А ещё женщину радовало насыщающее тепло юга. В столице в октябре всегда уже было сыро, пасмурно, нередко мог идти дождь со снегом, а в Южном в это время температура поднималась днём до двадцати градусов и постоянно светило солнце.

Ухова, в свою очередь, поделилась своей историей про квартиру и мужа, «неплохо зарабатывающего кандидата технических наук». Избегая расспросов о том, где трудится Анатолий, она пожаловалась, что дочь не хочет учиться ходить, и в год у неё всего четыре зубика. Маленькая Вера для двух с половиной лет прекрасно говорила и не могла устоять на месте.

– Не волнуйтесь вы так, Раиса, – улыбнулась Катя. Соседки сидели на лавках перед большой асфальтированной площадкой, в дальнем углу которой стояла карусель, – очень скоро ваша Настенька научится даже бегать. Это я вам говорю как педагог. А насчёт зубиков? Разве вы видели когда-то детей без зубов? Прорежутся. Зато поглядите, какая она у вас красавица уже сейчас!

Раиса согласно кивала и смотрела с благодарностью. Своя девочка казалась ей самой прекрасной, и то, что другие восхищались ею, льстило. Вот только не верилось ей, что Вера ходить начала в десять месяцев, хорошо говорить – с полутора лет, а теперь, в два с половиной, уже знала наизусть «Айболита» и «Бармалея». Заметив это сомнение, Катя подозвала дочь.

– Веруня, давай расскажем стишок. В Африке?..

– Акуы, − выпалила девочка.

– В Африке?

– Гоии.

– В Африке большие, злые?

– Клакадильчики, – маленькая проказница кокетливо улыбнулась. Довольная произведённым впечатлением, она убежала от хохочущих матери и новой тёти в сторону карусели.

– Ну какая же умница! – Раиса в восхищении заломила руки. Настя сидела в прогулочной коляске и, глядя на детей, нетерпеливо болтала ножками. Вот только мамино платье, красивое, чуть короткое и слишком прозрачное, было надето не для того, чтобы шагать за ребёнком, согнувшись в три погибели. Достав из сумки сушку, Ухова сунула её дочке. Девочка надула губки и нехотя взяла её.

– Вы бы пустили Настеньку постоять. Вот тут, у лавочки… − Катя протянула к девочке руки. – Хочешь побегать?

Настя тут же выбросила сушку и засучила ногами.

Не обращая внимания на мать, Катя вытащила девочку из коляски и поставила на асфальт перед собой.

– Вот так. Молодец! Если хочешь ходить – держись за лавочку. − Катя помогала чужому ребёнку передвигаться. – А на больших деток пока не смотри. Научишься хорошо ходить – пойдёшь с ними бегать. Да, Вера?..

Озорная пампушка Вера прибежала и протянула подружке руку:

– Давай сама…

Держась за лавочку, Настя пошла смелее. Раиса вздохнула; ей всегда было страшно, что дочь упадёт и разобьёт личико. Катя посмотрела на соседку с удивлением:

– Это вы зря. Чтобы научиться ходить, нужно ходить, а чтобы говорить – говорить. Вы разговариваете с дочерью?

– Как это?

– Что значит «как»? Вы объясняете Настеньке, что и как делать? Почему нужно надевать панамку или курточку? Зачем нужно есть овощное пюре?

Раиса в замешательстве смотрела то на детей, то на Катю, и снова на детей:

– Мне так трудно воспитывать Настю. Ведь нужно сразу думать обо всём: что поесть, что постирать, о режиме дня, и вот ещё стишки… А я совсем одна. У мужа, к сожалению, высокооплачиваемая трудная работа, и он мне не помощник. Мне так его не хватает. А вам?

– Мне тоже не хватает. Хотя он помогает, и у него, к сожалению, пока малооплачиваемая работа.

Женщины рассмеялись таким по-разному расставленным акцентам. Раиса стала накручивать локон на палец. Катя обмахивалась веером, вязанным крючком.

– А это? Вы это тоже успеваете делать? – Раиса прикоснулась к нему, как к реликвии. Две юные подружки успешно перебрались тем временем на четвёртую по счёту лавку. Вера добросовестно исполняла роль сопровождающей. Мамы, сидящие на других лавках, встречали малышек доброжелательными улыбками. Раиса не сводила глаз с дочери, самостоятельно налаживающей свои первые контакты с окружающим миром.

– Я тоже буду воспитывать своего ребёнка! – решительно объявила она и призналась: – Господи, как же мне повезло, что я познакомилась с вами, Катя!

– Я тоже так думаю, Раиса. В смысле, что и мне повезло, – уточнила Иванова, избегая двусмысленности фразы.

Настя не удержалась и всё-таки села на попку. Раиса вскрикнула и вскочила. Катя удержала её лёгким жестом:

– Погодите, сейчас она сама встанет.

Но вместо того, чтобы встать, Настя продолжала сидеть на земле и испуганно смотреть в сторону матери. Вера, не сумев поднять её, тоже села рядом. Тут же к ним подбежали ещё девочка и мальчик и тоже уселись на тёплый асфальт. Взрослые захохотали. Раиса смотрела на дочь по-прежнему настороженно. Катя тихонько прикоснулась к её руке, привлекая внимание к себе:

– Вот видите, Раиса, всё нормально. Приходите каждый день гулять, и ваша Настенька постепенно всему здесь научится – и падать, и вставать. Коллектив – хорошая школа. Тем более что у нас тут и компания вон какая дружная. И живём мы в таком красивом месте…

Раиса медленно обвела взглядом сквер и их дом − белоснежный лайнер в центре города:

– Ну да, конечно…

С Казачьей раздался гудок машины, и Раиса вскочила с лавки.

– Приехал наш папа… Нам пора готовить ужин, – объяснила она Кате, усаживая Настю в коляску. Маленькая девочка скривила личико, готовая заплакать, но тут же замерла, увидев нахмуренные брови. – Нам пора кормить папу ужином, – настойчиво повторила мать. – Ты понимаешь это? Вон, смотри, кто там? − На тротуаре возле машины стоял темноволосый мужчина в солнцезащитных очках и призывно махал. Пиджак от дорогого костюма мужчина держал на руке. «Муж!» – в глазах Раисы проскользнуло обожание.