Иван Ленивцев - Живи, Алёшка! Роман

– Да-да, вы абсолютно правы! Худшего поезда, чем наш триста пятидесятый первый, наверное, во всей России не сыскать. А ещё фирменный, скорый! Тьфу! Нет вы только гляньте на эти пьяные рожи проводников! О, это что-то непостижимое! Один дыхнул на меня – я чуть не упала…

Лешка согласно кивнул: женщины кругом правы, вагонные проводники ниже всякой критики.

– А вы бы видели, как они ночью, еще в Приморье, помидоры хапали! В первое купе никого не пускали, говорили – занято, а сами его помидорами завалили, вход одеялами занавесив. Там ведро за полтинник приобрели, здесь – за пятьсот, а то и за тысячу продадут. Представляете, какой они навар имеют?

– Ой, женщина, и не говорите! Спекулянты – они и есть спекулянты! Сюда огурцы, помидоры, отсюда – горбушу, красную икру; личную выгоду им подавай, а чая горячего не допросишься. А ихнему начальству до этого безобразия никаких забот нет, поезд будто брошенный, одним словом – сиротский…

И опять женщины правы. Ночью, проснувшись в туалет, Лешка собственными глазами наблюдал, как на станции, кажись, Шмаковка, или Ружино, проводники заполняли помидорами багажные ящики первого купе. Работали по принципу эстафеты: один торговался с местными, покупал, передавал; другой принимал ведра, бежал с ними в вагон, где ссыпал в ящики. Вместо эстафетной палочки – тяжелые десятилитровые ведра. Эстафета передавалась в ударном темпе – поезд стоял всего минуты две-три. После успешного помидорного финиша, проводники, должно быть, решили, что не грех и горло промочить, что и незамедлительно позволяли себе.

– Ой, да, что тут и говорить. Раньше бы их за спекуляцию привлекли, за решетку упрятали, а сейчас это называется бизнес! предпринимательство! А вы обратили внимание, как транспортные полицейские, как пугливые мыши по вагону прошмыгнули, а ты как хочешь, так и отбивайся от хулиганья, от бандитов…

Лешка недоверчиво хмыкнул – с этим излишне эмоциональным заявлением, женщина явно переборщила: да, было дело, двое полицейских куда-то торопясь, быстро прошли по вагону, однако ни конченых бандитов, ни злостных хулиганов лично он не наблюдал, в основном, в вагоне ехал трудовой люд: вахтовики на стройки, сезонники на прииски, на рыбный промысел – народ молодой, горячий, безбашенный, ищущий приключений. Так что этот плацкартный вагон, можно было бы смело назвать скорее веселым, чем бандитским, но это уже, как кому нравится.

Алексей, чтобы не слышать женских причитаний о тяготах нынешней жизни, отвернувшись к стенке, решил вспомнить о чем-нибудь более приятном, например, о том, как он получил направление на теплоход, следующий в экзотическую Японию.

Еще три дня назад, он в нерешительности топтался перед дверью с темно-золотистой табличкой «Отдел кадров», на которой неизвестный остряк дописал мелко, но достаточно заметно: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Кого-кого, а умников у нас всегда хватало.

Наконец решившись, Алексей постучал и потянул на себя дверь.

– Ну, кто там еще? – послышался недовольный голос. – Нефедов? Какой еще Нефедов? Погоди, погоди, с мореходной школы, что ли? Ну заходи, заходи…

Инспектор отдела кадров, лысоватый мужичок с усталым лицом, с чисто профессиональным интересом оглядел вошедшего: совсем молоденький парнишка, роста выше среднего, выцветшие на солнце волосы, серые глаза смотрят с любопытством, на губах застыла извиняющаяся улыбка – видно, парень не особо уютно чувствует себя в подобных кабинетах.

– Садись… Да не туда, поближе садись, не бойся, не укушу, – едва заметно улыбнулся кадровик, показывая рукой на ближайший к нему стул. – Нефедов, говоришь? Где у нас Нефедов? – Он ловко выхватил бумажную папку из кучи других. – Ага, вот он, Нефедов… Алексей Иванович, всё правильно. Итак, Алексей Иванович, вы направляетесь на теплоход «Профессор Давыдов» матросом первого класса. В настоящий момент теплоход находится в городе…

В дверь без стука заглянула чья-то голова, кадровик сердито хлопнул ладонью о стол.

– Какого лешего! Занят я, занят! – рявкнул он, голова моментально исчезла. – Господи, и лезут, и лезут, прямо дурдом какой-то! Будто, у меня тут касса взаимопомощи. И так целый день! Крутишься-вертишься, как заведенный, а начальство ещё и дрючит… Н-да! На чем я остановился?

– Вы крутитесь, вертитесь, а начальство вас ещё и… – подсказал Алексей, но, видно, неудачно – инспектор сердито нахмурился.

– И это имеет место… – Он пару секунд помолчал, затем, переходя на «ты», продолжил: – Я сказал, что ты направляешься на теплоход «Профессор Давыдов», его у нас одна местная лесоторговая фирма арендует. Судно выборгской постройки, довольно-таки не старое, ещё крепкое… – И тут он, запнувшись на последнем слове, не обращая внимания на Алексея, принялся громко ругаться в адрес команды. – Эти наши доморощенные «колумбы» – греби их всех в душу! – умудрились с причальной стенкой поцеловаться. Так носом поцеловались, что пришлось их в док ставить. А ведь уже были лесом загружены под завязку. Под самую завязку! Да что сейчас об этом говорить, наверняка, во хмелю были. Конечно, были! Ну разве трезвый теплоход на причал полезет? Козе понятно, что не полезет, – рассуждал инспектор вроде как сам с собой, точно в кабинете, кроме него, никого больше не было. – Конечно, по-человечески можно было бы их понять, простить, ну навалились и навалились, с кем не бывает – так нет же, темнить принялись, врать, обманывать, за нос меня водить. Меня! Стреляного воробья! Давай претензии предъявлять, мол, все у них виноваты: и сильный прижимной ветер, и слабосильный буксир, и капитан буксира с будто бы купленным на рынке дипломом, то да се да третье! Ну абсолютно всё им там мешало, как пьяному коту мешает третье яйцо. Кому пытались зубки заговорить, мне? Ну не оболтусы ли, а? Нет, я бы, может, и поверил, не будь сам бывшим моряком. Хотели меня на мякине провести, да мелко плавали… – Он бросил взгляд за окно, откуда едва слышно раздался гудок парохода. – Короче, теплоход должен был уже к Японии подходить, а они что натворили? Будто не понимают, что каждый день простоя теплохода валютой оплачивается! Каждый! А к этому еще и штрафные санкции, пени разные! Ну что за современные моряки нынче пошли? Прямо не моряки – сплошные сушняки! Грызи они тещин кошелек!

Услышав про «тещин кошелек», Алексей невольно улыбнулся. Кадровик, бросив на него сумрачный взгляд, раздраженно спросил:

– Ты чего это лыбишься? Смешно? А мне вот ни граммочки. Пока эти орлы с «профессора» на тамошнем судоремонтном заводе загорают, здесь мне начальство шею мылит за, якобы, мной некачественно подобранные кадры. «Какие у тебя кадры? Какие кадры?!» – в сердцах передразнил он, должно быть кого-то из начальства. – Я, что ли, учил эти кадры? Какие есть, такие есть! Если, к примеру, пароходство разваливается, опять же я буду виноват, так, что ли получается? Эй, парень, ты чего это скривился?