Татьяна Катушонок - Близкая даль. Книга 2-я

– Понравились?

– Очень! Всю жизнь бы ел такие щи, – облизав ложку, ответил Леонид, – у вас всегда так вкусно кормят?

Женщине приятно было слышать похвалу в свой адрес, она слегка запрокинула голову и, зардевшись, произнесла:

– Стали б меня здесь держать, если б я готовить не умела. У нас с этим строго… Работа на лесозаготовке тяжелая, если мужиков как следует не накормить, через день взбунтуют, а мы здесь лес для шахт заготавливаем…

– Вон оно как… – многозначительно произнес Баренцев. – Мы не знали…

– Теперь знаете, – ответила повариха и поставила на стол тарелки с отварным картофелем и жареной рыбой.

– Вот это да! – присвистнул Иван. – Откуда такое богатство?

– Мужики из местной артели подсуетились, прислали с обозом…

– Вещь… – сглотнул слюну Леонид. – И что – частенько вас так балуют? – парень игриво глянул на женщину.

– Считайте, что вам повезло, – улыбнулась стряпуха, – так сказать, предновогодний подарок.

Ребята налегли на рыбу, и вскоре от нее остались голые хребты и кости. Поблагодарив повариху за сытный обед, парни вышли из столовой и пошли на деляну.

С ТЕХ ПОР, как уехал Иван, в сердце Розы поселилась тревога. Что бы она ни делала – мысли о брате занимали ее внимание, девушка стала рассеянной и задумчивой, ее глаза потускнели, и в них запечатлелась глубокая печаль. Это бросилось в глаза окружающим, больше всех недоумевала Анастасия. Как-то вечером на репетиции спектакля к новогоднему празднику девушка поинтересовалась у подруги, все ли в порядке. Роза отвела взгляд и ответила, что просто нет настроения.

– Мне кажется, ты что-то недоговариваешь… – заметила Настя. – Может, расскажешь, что случилось?

Роза уткнулась глазами в пол и промолчала, она не знала, сможет ли одноклассница ее понять.

– Могу я чем-нибудь помочь? – поинтересовалась Настя.

Коржакова стрельнула глазами на Варенкову и заявила, что причина грусти девушки в том, что она влюбилась.

– Хочешь, угадаю в кого? – выпалила Тамара. – В Леньку Баренцева!

– Замолчи! – одернула ее Настя.

Коржакова в изумлении глянула на подругу – в жизни не было, чтобы девушка разговаривала с ней в таком тоне.

– Ты чего? – опешила Тамара.

– Уйди… – гневно произнесла Настя.

– Ой-ей-ей, какие мы нежные… – фыркнула Тамара, взяла новогоднюю стенгазету и стала ее рассматривать.

– Не обращай внимания, вечно сует нос не в свои дела… – махнула рукой Настя.

Роза едва сдерживала слезы, бесцеремонность Коржаковой ранила ее до глубины души.

– Причем здесь Ленька? Я за брата беспокоюсь, – призналась девушка.

– Почему? Насколько я знаю, он жив и здоров…

– Как уехал на лесозаготовку – места себе не нахожу…

– Поэтому ты такая печальная?

– Да, – кивнула Роза, глаза девушки заволокли слезы, приступ гнетущей тоски, словно тисками, сжал ее сердце.

– Не расстраивайся, все будет хорошо, – подбодрила подругу Настя.

Коржакова с ревностью глянула на одноклассниц. Ее задело, что девушки не хотят с ней разговаривать.

– У близких людей не должно быть секретов, – с обидой произнесла девушка, – раз мы дружим, то не должно быть недомолвок.

– Верно, – ответила Настя, – к близким людям нужно относиться бережно и не бросать им в глаза колкости.

– Подумаешь – уже и сказать ничего нельзя … – фыркнула Тамара.

В этот момент в актовый зал вошла Гурьева. Женщина придирчивым взглядом осмотрела декорации к спектаклю и сказала ученикам подняться на сцену.

– Продолжаем репетицию, – заявила завуч. – На чем мы остановились?..

– На эпизоде, когда колонизатор наказывает раба… – напомнил Стригунок.

– Верно, вспоминайте реплики, начинаем…

– Пошли, – кивнула подругам Настя и поднялась на сцену.

Репетиция продолжалась до позднего вечера. Гурьева требовала от старшеклассников максимального вхождения в роли. Стригунок, игравший негритенка-раба, перепачканный печной сажей, то и дело падал на сцену, изображая изможденного трудом пролетария Африки. К концу генеральной репетиции бедра и руки парня были в синяках, но завуча по-прежнему не устраивало, как он играет свою роль. Женщина дождалась окончания мизансцены и, негодуя, заявила:

– Кто так падает?.. Тебя безжалостно хлещет кнутом поработитель, какое выражение лица у тебя должно быть?

– Потерянное… – буркнул Юрка.

Парень поднялся с пола и сел на перевернутый плетеный короб, служивший декорацией. – Надоело падать, все бока горят… Можно я тулуп на пол брошу?

Гурьева негодовала:

– Ты понимаешь, что перед тобой безжалостный эксплуататор? – женщина указала на Селистратова, игравшего роль английского колонизатора. – Это твой заклятый враг, как ты должен на него смотреть?

– С ненавистью, – отчеканил Стригунок.

– Правильно, а ты как смотришь?

Парень понурил голову.

– Ты должен смотреть на него с пролетарской ненавистью, как если бы хотел его убить.

От этих слов Селистратов съежился и спрятался за женщину.

– Понял? – спросила Гурьева.

– Понял, – кивнул Стригунок.

– Давайте еще разок…

Ребята нехотя заняли места на сцене.

«Вот пристала… – ворчала Тамара. – Третий час гоняет… То руку подняли не так, то интонация голоса ей не нравится, то смотрим не так… Взяла бы и сыграла сама…» Девушка водрузила себе на голову плетеную корзину с овечьей шерстью, имитировавшей хлопок, и, поддерживая её рукой, пошла за Юркой по сцене…

– Хорошо… – одобрила завуч. – Появляется колонизатор… Селистратов, твой выход… Доходите до середины сцены, и здесь негритенок оступается и падает… Селистратов, подбегаешь к рабу и бьешь его плетью по спине. Стригунов – закрываешься от ударов истязателя руками и с ненавистью смотришь на него… Молодцы, сегодня все. Напоминаю – эта репетиция последняя, 30-го декабря у нас спектакль, выучите слова, чтоб от зубов отскакивали…

– Понятно, – кивнул Селистратов, – можно идти?

– Ступайте, – Гурьева собрала листки сценария, разбросанные на столе перед сценой, и вышла из комнаты, за ней актовый зал покинули актеры.

Дорогой домой девчата вернулись к прежнему разговору, мнения подруг разделились. Зинаида серьезно отнеслась к опасениям Розы, а Тамара и Анастасия считали, что девушка себя накручивает.

– Выбрось чепуху из головы, – посоветовала Тамара, – ничего с Иваном не случится, сколько раз уезжал из дома – и ничего, и на этот раз обойдется…

– Действительно, – кивнула Настя, – постарайся отвлечься, не нагнетай страсти там, где их не может быть.

Розе было обидно слышать это от подруг.

– Как вы не понимаете?.. – в отчаяньи произнесла девушка. – Мое сердце обмирает, когда я думаю о брате.

– Отстаньте от нее! – заступилась за одноклассницу Зинаида. – Может, она предчувствует что-нибудь, Иван – ее брат, не удивительно, что Роза беспокоится. Моя бабушка советует обращать внимание на импульсы души…