Татьяна Катушонок - Близкая даль. Книга 2-я

– Она должна сама проснуться, – предупредила Федосья, – как очнется – ни о чем ее не спрашивайте, захочет – сама расскажет, я схожу домой, сделаю, что нужно, и вернусь.

Женщина сняла с вешалки тулуп, надела его и собралась уходить. Панкрат заметил это и разволновался:

– Ты бы поскорее там, знаешь, как бывает: пока есть, кому помочь – ничего плохого не происходит, а как рядом такого человека не оказывается – обязательно что-нибудь происходит.

Голованова задумалась над словами мужчины, она на самом деле не знала, что может произойти в ее отсутствие.

– Не шумите и громко не разговаривайте, – посоветовала женщина, – пусть спит, для нее любой резкий звук может быть губительным.

– Хорошо, – кивнул Панкрат, – стало быть, ты советуешь не будить…

– Ни в коем случае!

– А разговаривать с ней можно?

– Можно, только тихо и доброжелательно.

Панкрат взял стул и поставил у кровати племянницы. Мужчине было невероятно жаль девушку, он склонился над Розой и с тревогой посмотрел ей в лицо. Девушка вздрогнула, села на кровати и, не открывая глаз, стала бить Панкрата.

– Не трогай, отойди от него!!! – в беспамятстве кричала девушка и, схватив родственника за чуб, потянула на себя. – Вот тебе, вот!.. Не тронь моего брата, слышишь?!

Мужчина взвыл от боли и попытался высвободиться, но девушка мертвой хваткой вцепились в его волосы, не желая отпускать.

– Отстань… – простонал Панкрат, помня наставление знахарки, что шуметь и грубо разговаривать с девушкой нельзя. – Что вы стоите? Сделайте что-нибудь… – взмолился мужчина.

Елизавета вышла из оцепенения и бросилась выручать брата.

– Доченька, отпусти его, это твой дядя… – дрогнувшим голосом произнесла женщина и попыталась разжать кулак девушки, но Роза не реагировала и продолжала мутузить родственника.

– Вон оно что… – кивнула старуха. – Она за брата беспокоится. Кстати, где он?

– Уехал, – пытаясь оторвать руку дочери от чуба Панкрата, ответила хозяйка.

– Куда?

– На лесозаготовку.

– Ага… – знахарка подошла к кровати Розы и впилась в нее своими черными, словно угли, глазами.

Девушка несколько раз дернулась, потом затихла и обмякла. Елизавета и Панкрат в изумлении посмотрели на старуху.

– Что ты сделала?.. – оторопел мужчина.

– Успокоила, – ответила знахарка.

– А почему раньше этого не делала?

– Не могла, навредить боялась… – Федосья надела тулуп и собралась уходить.

Елизавета и Панкрат в растерянности переглянулись.

– Ты уходишь?.. – опешил Станислав. – Что, если Роза снова начнет бредить?

– Делайте все, как я велела, и все обойдется, – ответила Голованова.

Варенковы проводили Федосью и выполнили ее требования.

Роза проспала до обеда и, открыв глаза, спросила:

– Жив ли Иван?

Елизавета едва дар речи не потеряла. «Неужели сыну угрожает опасность?» – побледнела женщина и решила срочно ехать на лесозаготовку. Хозяйка поделилась своими мыслями с мужем, но Станислав даже слышать ничего не желал. Елизавета попыталась отвлечься от плохих мыслей, загрузив себя домашней работой, но и это не помогло. «Неизвестность – хуже всего», – подумала женщина и решила узнать у дочери, что она видела во сне… Роза сидела на лавке у окна и бесцельно смотрела куда-то вдаль. «Где витают ее мысли? – подумала хозяйка. – Многое бы отдала, чтобы узнать, о чем она думает». Женщина подошла к дочери и погладила ее по вьющимся волосам:

– Что ты сидишь? Шла бы, погуляла… – ласково произнесла хозяйка.

Роза перевела взгляд с заснеженной равнины на мать и с апатией произнесла:

– Не хочу…

Елизавета села рядом с дочерью, обняла ее и поцеловала.

– Что случилось? На тебе лица нет… – произнесла женщина.

Роза посмотрела на мать. Девушке невыносимо было носить в себе эту тяжесть, ей необходимо было с кем-нибудь поделиться.

– Можете считать меня сумасшедшей, но Ивану угрожает опасность, – со слезами на глазах произнесла девушка.

Елизавета в испуге глянула на дочь:

– Откуда тебе это известно?

– Во сне я видела, что Ивана хотели убить…

– Это только сон… Кто и за что может желать Ивану зла?

Роза была в отчаянье, она не знала, как объяснить матери, что ее тревоги не беспочвенны.

– Я видела все, как наяву, – попыталась объяснить девушка, – ощущала все столь же реально, как в жизни, и боль Ивана от вонзенного в спину кинжала ощущала, как свою. Это не шутки – понимаешь? Ивана хотят убить!..

Елизавета оторопела, она столь явно ощутила тревогу дочери, что готова была тут же ехать к сыну. Мать и дочь сидели у окна и думали, как добраться до лесозаготовки. Елизавета посоветовала дочери успокоиться и прилечь отдохнуть, сама поспешила к мужу. Станислав чистил жернова, когда в пристройку, где он работал, запыхавшись, вбежала жена. Мужчина посмотрел на хозяйку и поинтересовался, что произошло.

– Ты как хочешь, а я еду к сыну! – решительно заявила женщина.

– Когда ты это надумала?

– Только что…

– Серьезно?

– Абсолютно.

– Тогда надо ехать, – ответил Станислав, – чем смотреть, как вы с Розой изводитесь в неведении, лучше съездить и убедиться, что у Ивана все нормально. Только одно условие – поедем мы с Панкратом, а ты с дочерью останешься дома.

– Может, меня возьмете?

– Нет, оставайся дома и присмотри за Розой.

– Хорошо, – согласилась Елизавета.

Женщина с благодарностью посмотрела на мужа, и в ее душе зародилась надежда, что все будет хорошо. «А как иначе? – подумала женщина, – разве с Иваном может произойти что-то плохое? Ведь мы его так любим…»

ПОЛУЧИВ НЕОБХОДИМУЮ медицинскую помощь, Епифан окреп и стал думать о выписке из больницы. Мужчина так истосковался по родным, что решил дождаться главврача и сказать ему, что выписывается. «Первую помощь оказали – и ладно, – рассуждал счетовод, – дома и стены лечат…» Едва он так подумал, как дверь палаты открылась, и в комнату вошел Симонян. Мужчина окинул помещение придирчивым взглядом и дал распоряжение медсестре поставить кровати пациентов плотнее, чтоб освободить место для размещения тяжелобольного.

– Придется вам, товарищи, потесниться, – пояснил мужчина, – больных много, так что приходится каждую палату наполнять максимально…

– Так может, меня выпишете? – предложил Бортников.

Симонян подошел к мужчине и поинтересовался у медсестры, когда делали последнюю перевязку.

– Утром, – ответила женщина.

– Разбинтуйте!

Медсестра подошла к Епифану и стала снимать бинты. Симонян внимательно осмотрел Бортникова и поинтересовался, как он себя чувствует.

– Значительно лучше, – ответил мужчина.

– Хорошо, – кивнул главврач, – только домой вам еще рановато.