Пётр Геничев - Неистовый скальпель

Однако теперь главная задача нашего института, как Вам известно, – создание методов обезболивания при хирургии сердца и лёгких, а не их пересадка. Так что ни один трансплантолог больше не потребуется.

Дементьев, успевший снять пальто лишь с одного плеча, помрачнел и задумался.

– Понятно, – вздохнув, с трудом произнёс он. – Вы тут совершенно ни при чём. Спасибо за участие. Я соберу свои пожитки сейчас же, не беспокойтесь.

Да мне и собирать-то кроме бортовых журналов нечего.

XIV

Как ни странно, работу уволенный нашёл довольно быстро, да не где-нибудь, а в Первом Московском медицинском институте имени И. М. Сеченова. Когда-то должно же было повезти!

Но радость Владимира была недолгой – вскоре директор вуза начал всячески гнобить исследователя, увидев в нём перспективного конкурента. Под разными, иногда взаимоисключающими предлогами, институтские начальники не допустили Дементьева к защите давно готовой диссертации – об экспериментальной пересадке жизненно важных органов – на соискание звания кандидата медицинских наук. Через несколько лет он был вынужден покинуть этот храм науки и устроиться в Институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского.

Впрочем, как гласит пословица, нет худа без добра: Владимир сумел защитить свою диссертацию на биологическом факультете МГУ. Да ещё как! В один день стал сначала кандидатом, а потом, совершенно неожиданно, и доктором биологических наук – так высоко оценил его вклад в науку учёный совет факультета. Из кандидатов через пару часов в доктор а – поистине уникальный случай!

В «Склифе» Дементьев быстро зарекомендовал себя одним из ведущих сотрудников. Заниматься опытами в области трансплантологии ему не помогали, но и, к счастью, не мешали. Относились, скорее, как к забавному хобби, чудачеству, на всякий случай выделив под лабораторию пустовавшее помещение…

Вот почему приглашение из Мюнхена «глубокоуважаемому герру доктору Владимиру Дементьеву» на соответствующий международный симпозиум стало для него, а тем более – для руководства института – полной неожиданностью.

Выезд за рубеж оформляли, по тогдашним правилам, как в рай или на другую планету. Но вот все круги партийно-бюрократического ада (включая обязательное прохождение придирчивой комиссии старых большевиков в районном комитете КПСС) остались позади. Скоро можно будет воскликнуть: «Здравствуй, таинственная, притягательная и пугающая заграница! И не какая-то там Болгария („Курица – не птица, Болгария – не заграница“ – гласила в советские времена шутливая поговорка), а самая что ни на есть на-сто-ящая, да ещё – Федеративная Республика Германия».

В вестибюле мюнхенской клиники, где проходил этот крупный научно-практический форум, Владимира встретила большая афиша с надписью на немецком и английском языках: «Международный симпозиум по трансплантологии». Чуть ниже – чёрно-белая фотография улыбающегося доктора Дементьева в белой шапочке и подпись: «Среди участников – советский кудесник пересадок жизненно-важных органов животным». Ещё ниже – фото одной из его двухголовых собак.

Огромный актовый зал не смог вместить всех желающих; люди подпирали его стены и теснились в коридоре.

Председательствующий, известный немецкий хирург, объявил в микрофон:

– Уважаемые коллеги, давайте поприветствуем господина Дементьева, представителя московского Института скорой помощи имени Склифосовского. И даже попробуем предоставить ему слово. Приглашая советского доктора на наш симпозиум, мы почти не надеялись на его приезд в Мюнхен, и поэтому не включили заранее в список ораторов. Наша вина, каемся!

Открою секрет: он очень скромный человек и вчера, несмотря на мои настойчивые просьбы, наотрез отказался даже ответить на наши расспросы. И тем более не стал давать интервью никому из осаждавших его в гостинице многочисленных газетчиков. Но я надеюсь, что если мы дружно попросим коллегу сейчас выйти сюда, он согласится сказать хотя бы несколько слов о своих невероятных экспериментах, которые сделали его мировым лидером в области нашей науки!

Все встали и громко, от души зааплодировали. Молодой немец-переводчик взял Дементьева под руку и чуть ли не силой увлёк к трибуне. Владимир начал говорить, сбиваясь и запинаясь, но вскоре раскрепостился, и переводчик едва успевал за его речью.

Окончив импровизированное выступление, советский хирург под овацию спустился в зал. Его окружили иностранные коллеги. Рукопожатия, дружеское похлопывание по плечу, множество протянутых визитных карточек, блокнотов для получения автографа… Дементьев снова растерялся и робко отвечал на поздравления.

Но тут его и переводчика вежливо отвели в сторону два солидных господина.

– Переведите как можно точнее наши слова русскому учёному, – попросил один из них. – Сообщите, что мы были бы счастливы предложить ему поработать в нашей клинике – любой подходящий для него период и в любое удобное время. Предоставим в его распоряжение самую современную лабораторию Европы, хорошо обученный вспомогательный персонал, передовую медицинскую технику, любых животных для экспериментов.

Ну и, конечно, достойное жалованье – пусть он сам назовёт приемлемую для него сумму, а мы постараемся её обеспечить.

Готовы подписать контракт уже сегодня.

Внимательно выслушав переводчика, Дементьев вздохнул:

– Спасибо, уважаемые господа, за ваше заманчивое предложение.

Но у меня слишком много дел и забот дома. Не могу бросить начатое, я не привык останавливаться на полпути.

И потом, как я посмотрю в глаза трём моим двухголовым собачкам, если останусь здесь? Они наверняка очень соскучились и с нетерпением меня дожидаются. Шесть пар опечаленных долгой разлукой глаз… Только представьте!

К тому же я уже купил им кое-какие немецкие гостинцы – скоропортящиеся деликатесы, и хочу привезти их свежими.

Так что, извините, но мне пора в Москву.

XV

Это крошечное полуподвальное помещение по соседству с моргом, в одном из старинных зданий Института скорой помощи имени Склифосовского, считалось, скорее, заброшенным; его использовали крайне редко. Выложенный истёртыми, когда-то белыми кирпичами, сырой пол. Растрескавшийся мрачный серый кафель на стенах. Слабое электрическое освещение. Полноправным хозяином здесь чувствовал себя стоявший посередине длинный оцинкованный стол.

В тот день вокруг него суетились Владимир Дементьев, четыре иностранца и молодой советский переводчик. Среди гостей высоким ростом и актёрской внешностью выделялся господин, назвавшийся Кристианом Барнардом.

– Скажите им, что перед сложным и таким важным экспериментом, который продлится часов пять-шесть, по существующей у нас традиции не худо подкрепиться. Если, конечно, гости не побрезгуют обстановкой и скромной трапезой. Чем богаты – тому и рады, – улыбаясь отеческой улыбкой, обратился к переводчику Дементьев.