Клара Шахова - Нечаянный дар. Мистические и просто необычные истории

– Ты что – не слышишь, что ли? – извлёк Женю из объятий Мнемозины вопрос спутника. – Отец-то, говорю, всё стучит?

– Стучит.

Папа подрабатывал дома, как и тётя Катя. Он делал рамы для окон, при случае и багеты для картин, а ещё двери, сундуки, этажерки и прочую мебель. Всем, кто просил. Но не за такие деньги, как Прибыловы. Дядя Гриша тоже изредка «постукивал» дома – только если кто соглашался заплатить, как он говорил, по совести. И брался лишь за вещи совершенно простые, не больно-то надрывался – ни физически, ни творчески. Зато всем обещал сделать «вне очереди» и без труда это обещание выполнял – никакой очереди и в помине не было. Но за «скорость» платили втридорога. А папа даже трюмо, шкафы для одежды, украшенные резьбой по дереву и точёными фигурками, отдавал по цене стандартных, магазинных. И заказов у него всегда было на месяц-полтора вперёд.

– Так у верстака и окочурится когда-нибудь, – ухмыльнулся Дядя Гриша. Женю покоробило от затаённого злорадства в его голосе. И память снова возвратила её к тому родительскому разговору – словно носом ткнула. Женя вдруг ясно увидела: мама за время папиного монолога не проронила ни слова и выглядела почему-то виноватой. Ну да, это про дядю Гришу тогда папа говорил – «на чужом горбу в рай», про него. Тогда они и раздружили. А про «одноклассника», наверное, и раньше знал. Но он был чужаком в мамином селе, Григория держался – тот помог ему «втереться» (тоже дяди-Гришино выражение) в плотницкую артель шабашников. А потом перетянул сюда, в районный городок: «рыба ищет, где глубже – человек, где лучше».

Стройтрест №1 недавно переехал в новое здание – выстроил себе «контору» в центре города. Следы недавней новостройки ещё «украшали» обочины подъездных путей. «Благоустройство территории у вас всегда в последнюю очередь», – вспомнила Женя разнос на оперативке второго секретаря райкома партии, курировавшего строительство. Управляющий трестом только дышать стал погромче… Как с гуся вода!

Пока поднимались на второй этаж, Женя решила – лучше идти к главному инженеру: молодой, деловой, и техника в его ведении. Едва успела секретарша доложить Колосову о них – вышел сам, пригласил в кабинет. Женя в двух словах обрисовала, с чем пришли. Колосов, поразмыслив немного, извинился:

– Сегодня – ну никак! У нас один экскаватор в ремонте, второй – на сдаточном объекте. И завтра занят будет – аврал. – Виновато улыбнулся. – Давайте послезавтра.

Женя вопросительно посмотрела на дядю Гришу.

– А мы так и напишем в газете, – сурово отчеканил тот, в упор глядя на главного инженера. – Да не в нашей районной, в областную напишем. Так ведь, Евгения Владимировна?

Женя замерла от неожиданности.

– Мало она вас песочила и за гостиницу, и за больницу (почитывает, значит, местную прессу дядя Гриша)?.. Хорошо вас областное начальство «умыло» по следам наших выступлений за ваше качество?!

Колосов поник головою – да, достала она их тогда с этими объектами соцкультбыта. Оба с управляющим по «строгачу» получили.

– А теперь ветерана обижаете! Я всю войну прошёл, чтобы вы, сопляки, надо мной изголялися?!

Жене мгновенно вспомнилось – на войне он был от силы полтора месяца. Его «годки» захватили самый её конец. Их посадили в эшелон и повезли. Перед самой границей кардинально поменялось направление. Однажды утром они проснулись и поняли, что поезд идёт не на запад, а на восток: Япония решила, что пришла её пора отщипнуть от обкусанного было с другого края пирога. Но к прибытию новобранцев и с ней уже почти управились. Разъединый раз нюхнул он пороху – попал под обстрел. Служил в обозе поваром – сам об этом не раз говорил в застолье (они, дети, как обычно, крутились рядом). «Все – в укрытие, – рассказывал он, похохатывая. – А мне куда? На грузовике стою, рядом котёл с кашею – рисовая была, с американской тушёнкой. Прыг туда и крышкой, как смог, накрылся. Светопреставление кончилось, вылезаю, счищаю кашу с сапог, – показал выразительным жестом, как шмякал её обратно в котёл. – Ну, говорю, кому добавки?»

– Я весь израненный, два раза контуженный, – продолжал своё «светопреДставление» дядя Гриша. Рванул на груди модную куртку. Лицо его вдруг расквасилось, из глаз голубиными яйцами посыпались слёзы, побагровевшие пухлые щёки забились в чечётке. – Вы меня истребить хочете?!

Казалось, он сейчас займётся в истерике. Колосов быстро придвинул к себе телефон, отдал распоряжение о срочной дислокации экскаватора и характере новых работ. Женя с брезгливой тоской наблюдала, как «ветеран пытается сдержать рыдания».

– Потом сразу же назад, на сдаточный! – Положив трубку, главный налил в стакан воды из графина и протянул его Прибылову. Тот принялся пить маленькими сосущими глотками – будто нарочно у занятых людей время отнимал. Женя, изнемогая от стыда, встретилась взглядом с Колосовым и увидела, что он всё понимает и её в происходящем не винит. Сказала «спасибо» и быстро пошла к двери…

Когда они подъехали к дому Прибыловых, экскаватор уже сделал своё дело и разворачивался к дороге. Знакомый экскаваторщик махнул Жене рукой – и в знак приветствия, и на прощание. Дядя Гриша весело засуетился вокруг траншеи.

– Видишь, как ловко с той стороны землю срезал? А на нашу ссыпал. Теперь к нам не потекёт… – И снова, и снова говорил, какие все они молодцы: и экскаваторщик, и Колосов, и Женя, и, конечно, он сам. Как всё быстро, «без разговоров» сделали. – Ну, а теперь тётю Катю за бока – пускай поит-кормит.

Женя едва сумела отговориться. И чтобы не отвозил её в редакцию – просила не беспокоиться: остановка автобусная рядом.

Вышла на дорогу, а навстречу ей… весна! Надо же, только разглядела, ласку солнышка ощутила, щебетание птиц услышала. Как там у Пришвина? Четыре этапа: весна солнца, весна воды, весна звуков, весна цвета… Март – весна воды. Сколько её пробежало по этой земле! Говорят, дважды не ступишь в одну и ту же. А её, Женю, Мнемозина взяла да и окунула в водицу прошлого – как в помоях прополоскала. Из-за таких вот дядигриш, гениев шкурного инстинкта – где больными прикинутся, где контуженными, где обиженными – настоящим ветеранам иногда бросают в лицо молодые: «Те, кто в самом деле воевал да выжил, от ран давно поумирали…». Господи, и этот человек мог бы стать её отцом! По журналистской привычке выстраивать ассоциативные ряды припомнила притчу о том, почему нерадивому мужу Бог даёт жену работящую… Ясно почему – для равновесия. Но Бог – не буквоед какой-нибудь, иногда и свои «инструкции» нарушает, варьирует, экспериментирует. Ах, как вовремя вернулся папа с Дальнего Востока – сорвал один такой экспериментик. Не то плакать бы маме со всем семейством горючими слезами. «Паровозом», как тётя Катя, она вряд ли смогла бы быть. Да и папе с тётей Катей, случись такой поворот судьбы, не сладко пришлось: раздавила бы стяжательством. Нет, Господи, без особой нужды не отступай от своих правил!