Агата Колобанова - Не оглядывайся назад!

Вечер подкрался незаметно. Люди засуетились и начали собирать вещи.

«О, пора? Идем к вам в дом?» – обрадовалась Алька.

Ей ничего не ответили. Собрали все, что принесли. Даже мусор, в сумки и пакеты, сложили в машину. Сели. И уехали. Уехали, оставив собачонку там, где и встретили.

«А… как же так? А я?»

Алька смотрела вслед машине и не могла понять, что же такое произошло сегодня. Ей казалось, что она отлично поладила с этими людьми. К тому же, люди поделились с ней едой. Разве это не значит, что ее взяли в стаю?

Но, похоже, нет. Не взяли. Немного подружили, и ушли.

Прощай, мечта о доме, где много радости, смеха и вкусной еды. Ночевать придется тут, на озере, на холодной земле.

Вздохнув, она двинулась вдоль берега. Надо выбрать местечко поуютнее, побезопаснее. Чтобы никто не нашел. Чтобы не замерзнуть. Чтобы было как конура.

Свернув на тропинку меж колючих кустов, она углубилась в заросли. Здесь неплохо, есть укрытие от посторонних глаз. Еще бы от холода и сырости было…

Он появился за поворотом так неожиданно, что Алька испугалась. Отскочила, потом осторожно выглянула…

Укрытие. Кусок пленки, наброшенный на несколько связанных меж собой кустов и закрепленный за углы. Внутри – устланное сухой травой уютное пространство. И запах. Запах людей. Детей.

Дети сделали себе конуру? Зачем? И где они сами?

Детей вокруг не наблюдалось. Ни запаха, ни звука голосов и шагов.

А накрапывающий дождик постепенно усиливался, угрожая перейти в ливень.

«Если они рассердятся, что я здесь сплю, просто убегу», – решила собачонка и забралась в укрытие.

Лежать на толстом слое сухой травы оказалось уютно, а стук дождя по пленке напоминал те времена, когда она вот так же засыпала в конуре, в теплой уютной конуре, в теплой, сухой, уютной…

Голоса разбудили ее рано утром. Не детские – взрослые голоса. Люди. Мужчины.

Осторожно, прижимаясь к земле, Алька поползла на разведку. Она не знала, зачем это делает. Наверное, чтобы понимать, что творится вокруг.

Двое мужчин в сапогах раскладывали рыболовные снасти. Удочки Алька узнала – у Вовы были похожие. И сапоги такие были. Иногда Вова шел на озеро и долго-долго стоял там. Но стоял не просто так, время от времени он вытаскивал рыбу. Рыб побольше забирал себе, а мелких рыбешек сразу же отдавал Альке.

Может, и эти люди отдадут ей мелких рыбок.

Выбравшись из кустов, собачонка уселась недалеко от рыбаков. Так, чтобы видели, но не могли быстро подбежать и схватить.

«Я тут посижу и подожду мелкую рыбку. А то есть очень хочется».

Они, казалось, не заметили мохнатую гостью. Стояли все так же, почти неподвижно, лишь изредка переговариваясь между собой.

Потом первый вытащил улов. Рыба. Крупная. Покосился на Альку и положил добычу в ведро.

«Нет, я знаю, большие рыбы твои, их трогать нельзя», – успокоила его собачонка. – «Я маленьких жду».

«Знаешь, Костя, все-таки видел я где-то эту собачонку. И не так давно видел», – задумчиво сказал рыбка своему товарищу. – «И ошейник от блох на шее есть. Точно чья-то домашняя».

«Ну так давай ей отдадим мелких рыбешек, прикормим. А потом поспрашиваем, не сбежала ли у кого такая. Если сегодня покормим, она нас дождется. Так хозяину и вернем».

Алька не понимала того, о чем говорят люди. Она просто ждала, когда ей перекинут мелких рыбешек и она сможет утолить свой голод.

Днем в укрытие, в котором ночевала Алька пришли дети. Незнакомые дети. Спрятавшись в кустах, собачонка наблюдала, как трое мальчишек играют в ее убежище.

Вечером дети ушли, забрав свои вещи, и шалаш снова опустел.

«Значит, днем это их конура, а ночью – моя», – решила собачонка, устраиваясь на сухой траве.

Ей понравилось засыпать в сухости и безопасности, на теплой, пахнущей человеческими детьми травяной подстилке. Еще больше ей нравилось то, что стены укрытия не были сплошными, как в конуре.

Можно было нырнуть в любую сторону – и ты уже в кустах, и никто тебя не поймает.

Может быть, стоит познакомиться с этими детьми, когда они придут завтра. Обычно дети рады ее обществу. Если не прогонят, можно будет и днем сидеть в убежище.

Так она и уснула, представляя себе грядущее знакомство.

«Алька! Алька! Ко мне, Алька!»

Голос из прошлого вырвал ее из сна. Безумно любимый и ненавистный.

Вова!

Вова нашел ее и зовет, чтобы вернуть в ужасный двор, где все пропитано страхом и смертью.

Она слишком мало бежала, надо было убегать дальше.

«Алька, Алька, на-на-на!» – вторил ему голос Маши, старшей дочери Вовы.

«На-на-на!», это особый зов. Это приглашение подойти и получить лакомый кусочек.

Рот Альки наполнился слюной. Со вчерашнего утра, когда ее угостили рыбаки, прошло очень много времени. Она хотела есть. Сильно хотела.

«На-на-на!» – звала Маша.

Медленно, стараясь не задеть ни одной веточки, собачонка прокралась через кусты поближе.

Маша стояла, протягивая вперед руку. В пальцах ее была зажата котлета.

Вчерашние котлетки- как они редко перепадали Альке!

А в другой руке Маши зажат маленький прозрачный пакетик. И в нем – еще котлеты!

Котлеты! Котлеты, котлеты, котлеты!!! Целый пакет котлет!

Мелко дрожа от возбуждения, собачонка двинулась вперед.

Тяжелые шаги заставили ее сжаться и затаиться.

«Ну как, Маш, видела пропащую?» – спросил голос Вовы.

Вова тут. Вова тут!

Если она подойдет за котлетами к Маше, ее поймает Вова.

Все так же, крадучись, стараясь не задеть ни одной веточки, Алька развернулась и двинулась прочь.

Котлеты, конечно, жалко. Она очень-очень любит котлеты. Но к Вове она не вернется. Ни за что. Пусть сам съест эти котлеты!

Надо уходить. Уходить далеко-далеко, так далеко, чтобы никогда-никогда никто-никто не нашел.

Пригибаясь и прячась, небольшая мохнатая черно-рыжая собачонка с забавными большими ушами уходила все дальше и дальше. Вдоль берега озера, до большой дороги, по которой сновали туда-сюда десятки машин. Вдоль этой дороги, по обочине, прочь, прочь от знакомых мест, туда, где точно не найдут.

Она не знала, что ждет ее впереди. Не знала и не задумывалась. Просто уходила, не оглядываясь назад.

Дорога была длинной и пыльной. Солнце разогрело асфальт и пыль на нем, проезжающие машины, и ото всего этого веяло удушающим жаром.

Тяжело переставляя усталые лапы, вдоль этой дороги брела собачонка, серая от пыли. Ее пушистый хвост и мохнатые уши поникли от усталости. Она хотела пить. Но для того, чтобы попить, нужно было найти воду. Хоть какую-нибудь лужицу или ручеек. А их не было.

Можно было отойти от дороги и поискать по округе. Но Алька боялась потерять эту дорогу. Она сама не понимала, почему дорога так важна для нее. Но упорно брела по обочине, никуда не сворачивая.