Агата Колобанова - Не оглядывайся назад!

Алька понимала, что поселилась в нехорошем месте. Но слишком тяжелой и страшной была дорога до него. Она не сомневалась в том, что нужно уходить отсюда, но никак не могла решиться.

Теперь, когда она ушла от своих хозяев, еду приходилось добывать самостоятельно.

Она сделала немало открытий.

Оказывается, днем, когда солнце до звона прогревает воздух и везде бродят недовольные люди, не стоит выбираться на поиски еды. Охотиться надо вечером и ночью, когда на все те же поиски все той же еды выбираются те, кто может стать добычей для небольшой собаки.

Если пройти вдоль дороги и обогнуть поселение людей, можно попасть на большое поле. Вот это поле, кишащее мелкой живностью, и стало охотничьими угодьями Альки.

А можно было пробраться вдоль заборов до мусорных баков и подстеречь там неосторожную крысу. Крысы были крупнее и ловчее, но зато заметно сытнее полевок.

Иногда, очень редко, удавалось найти что-то съедобное в самих баках. Но обычно все, что стоило внимания, за день растаскивали вороны.

Возвращаясь обратно к своему убежищу в ивняке, собачонка всегда внимательно присматривалась и принюхивалась. Иногда удача улыбалась ей, и где-нибудь в траве или кустах она находила останки очередной кошки, а чаще – котенка.

Это были удачные, очень удачные ночи – Альке удавалось наесться досыта. И в то же время это были страшные ночи: снова она видела то, чего не должно было быть, и что сотворили люди.

Этих людей она не видела. Но точно запомнила их запах. Они появлялись здесь раз в несколько дней, приезжали на велосипедах, никогда не задерживались надолго. Их нужно было опасаться, они несли зло.

Засыпая, она снова и снова задумывалась о том, что лучше бы уйти отсюда, слишком странные и нехорошие дела тут творятся. А просыпаясь, снова отправлялась на поиски еды.

***

Этот день был совсем неудачным. Жара неожиданно сменилась дождливой погодой, и вся добыча попряталась по своим норам. Даже крысы возле помойки притихли и не выглядывали наружу.

Усталая, голодная и измученная, она уже ни на что не надеялась. Вряд ли люди будут кататься на велосипедах под дождем. Значит, возле ручья она тоже не найдет пропитания.

Но пропитание возле ручья оказалось. И очень привлекательное на вид пропитание. Толстый, одуряюще пахнущий ломтик колбасы.

Его не должно было тут быть. Такая хорошая жареная колбаса вот так вот просто на земле не валяется.

Но ломтик существовал здесь и сейчас. Он лежал у корней куста, манящий и прекрасный. Лежал так, словно кто-то специально положил его для Альки.

Может быть, какой-то добрый человек обнаружил, что здесь, у ручья, поселилась голодная собака, и решил покормить ее?

Опустив голову, собачонка обнюхала влажную землю, надеясь обнаружить остатки запаха доброго человека.

Запах оказался ей знаком.

Но зачем они… которые убивают кошек… оставили еду для собаки?

Страх говорил: «Не верь, уходи отсюда!»

Голод кричал: «Колбаса! Колбаса! Колбаса!»

Медленно, крадучись, собачонка приближалась к восхитительно пахнущему ломтику…

Колбаса. Ароматная жареная колбаса. Как давно Алька не ела ничего подобного!

С каждым шагом все слабее сдерживала ее осторожность, все сильнее гнал вперед голод. Наконец, собачонка не выдержала, преодолела оставшееся пространство одним большим шагом и жадно набросилась на угощение.

Это было вкусно. О, как это было упоительно вкусно! Она долго вылизывала землю, пропитанную колбасным запахом в надежде найти хоть крошечку, хоть капельку жира.

А потом подняла голову… попыталась поднять. И не смогла. Непонятно откуда появившаяся на шее веревка плотно обхватила ее, притянув к толстым нижним ветвям куста.

Алька испугалась. Испугалась настолько, что перестала соображать. Она билась, она дергалась, она металась и натягивала веревку. И с каждым рывком хватка на ее шее становилась все сильнее и сильнее.

В конце концов, обессиленная, собачонка покорно легла около куста. Дышать было трудно. Очень трудно. Веревка стискивала ее шею, перекрывая доступ воздуху.

Вдох. Тяжелый, придушенный вдох через силу. Выдох. Такой же натужный. Еще вдох. Еще выдох.

Она лежала и дышала, дышала с трудом, вопреки хватке плотной веревки, пропахшей руками тех, кто творил страшные вещи с кошками. Вот и Альку они поймали. И сделают что-нибудь такое же ужасное. И это будет больно. Очень-очень больно и страшно.

А потом она умрет, как и те кошки.

Она не хотела боли. И страха тоже не хотела. Она хотела жить, жить здоровой и без боли. Избавиться от веревки и уйти из этого ужасного места навсегда.

Снять веревку с шеи, как ошейник не получилось. Она не соскальзывала. Она просто затягивалась туже.

Значит, надо уйти с веревкой. С веревкой на шее уйти и найти того, кто снимет это с Альки. Раньше многие люди бывали к ней добры. Найдется и теперь кто-нибудь, кто пожалеет и поможет.

Забравшись поглубже в куст, к которому она была привязана, собачонка устроилась рядом с то самой веткой, к которой крепилась веревка. И начала грызть.

Нейлоновая веревка только казалась мягкой и податливой. На самом деле, ее волокна были жесткими и больно ранили собачьи десны. Но это было ничто по сравнению с той болью, которая ее ждала тогда, когда придут те, кто поймал ее этой веревкой. И она продолжала грызть. Грызть и грызть, не останавливаясь и не отвлекаясь на боль.

Она не знала, сколько времени прошло. Ночная темнота сменилась сумраком, потом рассвело окончательно, и день вступил в свои права. Веревка выглядела потрепанной, но все еще целой. Алька устала. Во рту стоял отчетливый привкус крови. Челюсти слушались плохо.

Положив голову на лапы, она закрыла глаза.

Сейчас, сейчас вот немножко так полежит. Отдохнет. И будет грызть дальше. Только потом. Потому что сейчас сил уже нет. И больно. И челюсти сводит…

И кто-то идет. Приближается. Все слышнее его шаги…

Осторожно, чтобы не натянуть веревку, приподняв голову, собачонка оглянулась на звук.

Двое.

Они нашли ее?! Нашли?! Это те самые двое, которые ее поймали?

Забыв об усталости, она забилась, задыхаясь в мертвой хватке веревки на шее. Метаться, уворачиваться – что угодно, лишь бы не схватили, не поймали…

Сверху упала куртка. Пока собачонка выбиралась из-под куртки, поверх одежды навалилась тяжесть. Крепкие руки схватили ее через ткань, лишая возможности укусить.

«Я держу ее, держу, давай, режь!» – выдохнул незнакомый человеческий голос.

Еще одна рука подхватила веревку на шее собаки. Алька зажмурилась от страха…

Удушающая хватка нейлона усилилась, а потом пропала. Совсем.

«Все, перерезала, отпускай!» – сказал второй голос. Женский.