Агата Колобанова - Не оглядывайся назад!

Не важно, потом спросит у своей стаи. Сейчас она хочет побыть одна.

И еще она хочет пить. Сильно хочет. Не получилось поесть, так хотя бы еще раз попьет.

Вернувшись к луже, собачонка бросила свою горбушку прямо в воду и начала жадно лакать.

Прохладная вода холодила горячие саднящие десны, это было приятно. Очень-очень приятно.

Напившись, она устроилась рядом с лужей, грустно глядя на горбушку.

Когда-то это был хороший вкусный мягкий хлеб. Он бы спас ее… когда-то…

Этот день был тяжелым. Очень, очень тяжелым. Нет, это хороший день. Она нашла новый дом, она обрела стаю. Но как же устала…

«Вот ты где! А свой хлеб так и не съела?»

Откуда тут Друган? Почему уже вечер? Она же только глаза прикрыла.

Вяло поднявшись, собачонка дошла до лежащего в луже куска хлеба и взяла его в зубы.

Поднять горбушку не получилось.

Ставшая водянистой и хрупкой, она просто развалилась.

«Размокла! Моя горбушка размокла!» – поняла она. – «Теперь я смогу ее съесть!»

Она жадно отрывала размокший хлеб. Кусок за куском. Его даже жевать было не нужно. Немного размять, и можно глотать.

«Так ты все это время ждала пока он размокнет? А ты умная!» – похвалил ее Друган.

Это было прекрасно. Она ела, с удовольствием отщипывала и глотала водянистый на вкус хлебный мякиш и слушала как целых два больших красивых пса восхищаются ее сообразительностью.

«Не скажу им, что у меня случайно получилось. Пусть думают, что сама догадалась!»

Теперь она знала, что делать, чтобы не остаться голодной. Нужно всего лишь собирать по газонам птичий хлеб (интересно, почему люди его туда выкладывают), относить к луже и ждать, пока достаточно размокнет, чтобы не терзать ее израненные десны.

Да, вкус был водянистый. Да, она не наедалась. Но это было лучше, чем ничего.

Остальные члены стаи не считали размоченный хлеб достойной трапезой. И это было прекрасно! Не нужно было сторожить и прятать свою еду, опасаться, что отберут. Достаточно просто выложить в воду, отправиться по своим делам, а потом вернуться и съесть.

Так она и скиталась по дворам, постоянно думая о еде и ища, чем отвлечься от навязчивых мыслей.

Иногда удавалось встретить детей. С ними можно было неплохо провести время. Главное, помнить, какие дети Хорошие, а какие – нет.

По словам Другана, некоторые из детей могли причинить боль просто так, без причины. Она не сомневалась в его словах: жизнь в Нехорошем Месте научила ее тому, что люди способны творить страшные вещи. Настолько страшные, что лучше избегать тех, кто способен на такое.

Зато с Хорошими Детьми было весело. Она, правда, не сразу поняла, что нет во дворе еще одной собаки, и именем Кристя дети называют ее. Но когда разобралась, была рада. Новое имя словно освобождало ее от прошлого, в котором был Вова и дом со двором, в котором страшно погибли ее щенки, а она не смогла их спасти.

Это все случилось с другой собакой. С Алькой. Кристя тут совершенно ни при чем.

Нагулявшись, она возвращалась к луже и проверяла, насколько уже размок хлеб. Если достаточно – ела его.

Боль утихла неожиданно. Вечером десны еще болели, а утром уже нет.

Она поняла, что может есть не только хлеб. Она поняла, что голодна. А еще она поняла, что хлеб, это не еда.

А ей нужна еда. Сочное сытное мясо. Прямо сейчас.

И это мясо нужно добыть. Добыть как можно скорее…

Потянувшись, она отправилась на поиски еды. Если повезет, в баке окажется что-нибудь достойное.

Первый бак пах Друганом и Шариком. Значит, эти двое здесь уже побывали и выели все вкусное.

Второй бак – тоже. И третий.

«Они обошли все баки. Мне ничего не осталось…»

Это было обидно. Это было еще обиднее потому, что она наконец-то может есть. А есть нечего: всю еду съели без нее.

Но ведь раньше она могла и по-другому себя прокормить.

Здесь водятся крысы. Она видела их, чуяла их запах. Не самая сытная добыча. Не самая вкусная. Но это еда!

Пришло время вспомнить старые навыки и поохотиться.

Пригнувшись, насторожив свои большие чуткие уши, принюхиваясь на ходу, она трусила вдоль домов, пытаясь найти место достаточно хорошее для охоты.

Слишком шумно. Слишком много людей вокруг. Крысы не любят такой шум и гам. Скорее всего, они затаятся и вылезут только ночью, когда улицы опустеют.

Они вылезут ночью… а голод терзает ее прямо сейчас…

Может быть, стоит все-таки проверить мусорные баки? Вдруг псы наелись и оставили что-то хорошее для нее? А может быть кто-то из людей принес что-нибудь вкусненькое уже после того, как они ушли.

Подпрыгнув, собачонка ловко забралась на край бака. Пакеты, пакеты, пакеты. Целые и разорванные…

И шаги.

Шаги человека.

Ловко выскользнув из бака, Кристя за ним же и спряталась, наблюдая за приближающемся человеком.

Женщина.

Что-то несет.

Может быть, это что-то сгодится для того, чтобы утолить голод одной небольшой собачонки?

Ближе, все ближе и ближе…

Человеческие шаги и писк. Испуганный и бестолковый писк.

Что несет эта женщина? Кого она несет?

Запах. Запах удалось учуять не сразу – ароматы мусорного бака забивали его до последнего момента.

Кошки!

Маленькие кошки, котята.

Женщина несет на помойку корзину котят. Зачем?

Женщина подошла поближе к баку и открыла корзину. После чего просто выкинула котят. Вытряхнула из корзины, закрыла крышку и ушла.

Маленькие кошачьи детеныши бестолково кружили на месте, звали маму писклявыми голосами.

А Кристя вспоминала других котят. Совсем других. Тех, которые были уже не живые или почти не живые.

О, как прекрасно утоляли они ее голод…

И эти… котята… тоже могут… быть едой…

Поймать удалось только одного, остальные в ужасе забились под мусорный бак, слишком низкий для того, чтобы даже голову туда просунуть.

Спрятавшись от людских взглядов, она жадно пожирала свою добычу. Тревожный голос где-то внутри говорил ей, что она сделала нечто запретное, нечто такое, за что люди будут ее ругать. Возможно, накажут.

Но сейчас это было неважно. Наконец-то, впервые за много дней, она ест настоящую еду, а не размоченный в луже хлеб.

Теперь ее жизнь разделилась на день и ночь.

Днем она ходила вместе со стаей, искала, чем поживиться в мусорных баках. Друган и Шарик были сильнее, но она – ловчее. И нюх, как оказалось, у нее был лучше. Приходилось, конечно, немало отдавать более сильным товарищам по стае, но и самой кое-что перепадало.

А с наступлением ночи люди исчезали с улиц и начиналась другая жизнь. И в этой жизни она была одна. Оставив свою стаю, Кристя отправлялась на охоту.

На газонах можно было найти неосторожную мышь или ящерицу. Вокруг мусорных баков шныряли крупные крысы.