Дмитрий Мечников - Веллер-квартет. Повести и рассказы

А многочисленные министерские запросы, требующие ответа к безвозвратно прошедшей дате? При этом попытки практических врачей подсчитать число извилин в мозгах у министерских гениев, что придумывали подобные распоряжения, неизменно давали единицу. Оно и понятно, ведь для проведения принципа экономии с последующим получением неких благ более одной извилины и не надобно.

Появление столичной знаменитости вызвало некоторые гендерные различия в темах разговоров больных. Из женской палаты доносилось:

– А чё, правда, штоль, реформытор в платную палату завалился? – спросила больная К. 64 лет у лежавшей на соседней койке больной Ю. 57 лет, совершенно позабыв, что поначалу она хотела затеять спор и доказать, что её гипертония гораздо серьёзнее, чем бронхиальная астма у упомянутой Ю.

– А почём я знаю? Говорят, лежит тип важный какой-то. Я вчера случайно его увидела, когда шла из туалета. Вели его под руки из процедурки, – с некоторым присвистом на выдохе ответила Ю.

– И как он? – осведомилась 44-летняя женщина-сухостой двухметрового роста с угловой кровати, запивая альмагелем обострившуюся язву.

– Как-как, больной он, бледный. Всё смотрела, доведут до палаты, не доведут. Вроде довели. Не уронили, грохота не было, – больная Ю. дважды вдохнула из бело-зелёного ингалятора и на несколько секунд задержала дыхание.

– Я тебя не о том спрашиваю. Здесь все больные. На мужика похож али нет? – продолжала доставать соседку 44-летняя язва, намекая на превосходство в молодости.

– Тоже мне, молодка-переспелка, была бы у тебя астма с приступами по ночам заместо мужиков да аллергия на всё, я бы на тебя посмотрела, – злорадно выдохнула Ю.

– То-то мы всю прошлую ночь глядели не нагляделись на твои приступы. Ты ж нам спать не давала. Медсестра с доктором сколько раз к тебе подходили! Доктор слушалкой-то слушал-слушал, а потом сказал тебе, что горлом «Хы» делать не надо. И уколами кололи, и капельницу ставили, а ты хоть бы что!

– Так я этому сказала, что у меня аллергия на все запахи, а ты тогда намазалась вонючим ночным кремом, вот я чуть и не померла. Говорила тебе, что не смей кремом пользоваться в палате. Мажься в туалете и иди стой с мужиками или проведай этого бледного в платной палате, приголубь страдальца, а то говорят, грудь ему кололи без наркоза. Заодно узнаешь, мужик он или нет.

– Да ты своей астмой мне гипертонический криз сделала! У меня давление 160 на 90 скакнуло, голова чуть не лопнула, трясло всю, – вступила в дебаты 64-летняя К., – коринфаркт пришлось пить, да магнезию делать, да феназепам доктор дал! А всё из-за тебя! Неженка выискалась тут!

– Да ты ва-аще молчи! Давление у неё! У тебя в норме 150 на 80, слышала, как ты это доктору говорила, когда сюда пришла. Всю твою историю слышали, хоть и спали! Ты тут, а мужик твой к соседке с 32-го дома лыжи навострил, типа купить самогон. Как ушёл, так до утра по мобилке не отзывался. Вот и давление. Ты-то к медсестре мерить давление бегала раз пятнадцать, если не больше. Чё, если бегать к медсестре через каждую минуту, магнезия с коринфарктом быстрее помогать начнут? Или думаешь, им тонометры новые каждый месяц выдают? – здраво разложила ситуацию по полочкам молодая язва.

– И вот бегала – мелькала туда-сюда. Это от криза ты грозилась написать на медсестру жалобу в Минздрав? Да на тебя поглядишь, и ингаляторы от астмы перестают помогать! – всё сильнее присвистывая на выдохе, добавила соседке миссис Ю.

– Да хватит придуриваться, приступ изображать. Аллергия у неё на все запахи. Где же был твой приступ, когда доктор зашёл к нам утром весь в одеколоне. От него так и разило! Где был твой приступ, я спрашиваю? Всех в палате строить хочешь, главной себя считаешь, что ль? Крем мой приступ, видите ли, вызывает. А доктора боишься, вот приступ от его одеколона и не наступил. Или забыла, как доктор сказал, когда уходил: «Сижу уже полчаса, от одеколона самому тошно, а у вас дыхание спокойное и даже хрипов нет. С чего бы такая странная избирательная чувствительность ваших бронхов? На её крем обструкция бронхов есть, а на мой одеколон нет?» Ты ещё устрой приступ в палате больного начальника! Может, прикажет инвалидность тебе дать!

– А я этому ответила, что, между прочим, у меня нет приступа и на освежитель воздуха, что в доме у меня в туалете стоит. Я им пользуюсь, и тоже нет ничего. А кремами не пользуюсь, и от чужих освежителей воздуха тоже приступ возникает. Вот ему крыть нечем стало. Только и сказал: «Вот-вот, тем более». Думает, больше меня знает. Я на него главврачу пожалуюсь! И нечего дразнить меня инвалидностью! – последние слова больной Ю. поглотил кашель, и она вновь вдохнула смесь из бело-зелёного ингалятора.

– Идите в процедурную капаться! – скомандовала появившаяся на пороге медсестра, и спор, грозивший перерасти в нешуточную склоку, сам собою затих, причём кашель и присвист на выдохе у оскандалившейся больной Ю. чудесным образом исчезли.

В мужских палатах появление нового высокопоставленного постояльца вызвало куда меньше не относящихся к теме эмоций и привнесло в общение скорее аналитический элемент.

– Ну, поступил вроде как проверять ихние беспорядки и принимать у врачей какой-то экзамен, а сам здесь, в глуши, лечится, – деловито произнёс невысокий, перенёсший инфаркт миокарда крепыш.

– Да, взялись за него, кажись, серьёзно. Слышали вчера его крик из манипуляционной? Сёстры промеж собой говорили, что это ему грудину без наркоза кололи на какой-то анализ, – согласно покивал головой сосед справа, вынимая градусник из подмышки и настраиваясь на укол антибиотика по поводу пневмонии.

– Пункция грудины, – читал по смартфону молодой, выздоравливающий от пиелонефрита парень, – делается для исключения лейкозов и дифференцировки различных видов анемий. Выходит, хреновые у него дела. Чего тут проверять, если неизвестно, выйдешь ли отсюдова живым или вперёд ногами?

– Потому и проверяют, что неизвестно. Нам-то что, их вон как лечат, не то что нас. И заведующий отделением бегает, вокруг его палаты круги нарезает, и администрация. И все анализы как быстро-то сделали, шланги в первый же день сунули куда надо и результаты вынули. Все выслуживаются, кверху задом стоят и боятся, что с ними будет, если вдруг не вылечат. Это нас можно «чехлить» по дюжине в неделю – отпишутся враз, дело привычное, а этих… Им же медицину модернизировать дальше надо по самое никуда, – проворчал четвёртый больной, о котором известно было только, что третьего дня он был переведён из реанимации, счастливо избежав «чехления», и при этом никто не знал, чем же он болен. – Пока обследуешься, крыша сдвинется. К терапевту по талону ждал приёма двенадцать дней, потом месяц ждал ФГС да ещё десять дней приняться у терапевта, чтобы показать результат, итого пятьдесят два дня! За это время дома чуть ласты не склеил. В старые времена принялся бы в поликлинике в тот же день, и положили бы в больницу через день, максимум два. Это пока такие вот реформаторы, – он показал на палату высокого гостя, – не распилили медицину на бабло и не положили на нас осиновым колом!