Дмитрий Мечников - Веллер-квартет. Повести и рассказы

– Правильно, дядя Вася, – откликнулся на патетическое ворчание неизвестного молодой со смартфоном. – Бабла вложили вроде как в медицину, а попала оно большей частью под ихний же распил. Главная обязанность врачей теперь – соответствовать стандартам, сидеть приклеенными к компам да клепать отчёты по придуманным медосмотрам. Я вот ищу стандарт по бронхиту, – он потыкал пальцем сенсорную панель смартфона. – Нашёл! Ни хрена себе: согласно стандарту всем больным бронхитом надо прописать лекарства от никотиновой зависимости. Зачем они мне, если я не курю? А врач это мудатребование, получается, выполнить должен, иначе страховая компания оштрафует. И на диспансеризацию и всякие медосмотры народ загонять надо, чтобы по-быстрому вбить результаты в ихние компы. А кто из нас не явится, тому эти медосмотры придумать и тоже вбить в какую-то программу, на которую они все плюются. Иначе зарплаты им понизят и начальники бабло не освоят. Вот уже врачи с медсёстрами работать начали за просто так по субботам. И уже бегут отсюда как крысы до Москвы, до 150 тысяч рублей в месяц и только за приём в поликлинике. Бедненькие! Бабки-то они тоже ой как любят, не смотри, что медработники. Любят не хуже их начальников! Но нам-то что? Их проблемы! Раз пошли в медицину, так пусть выкручиваются и нас лечат любой ценой! А нет, стучать будем, куда надо!

– Слушай, Серый, – обратился к будущему стукачу пострадавший от инфаркта крепыш, – ты давеча говорил, что поменял за три года пять мест работы и опять уволился. Чего ты бегаешь, чего хочешь? Разве не бабла побольше, а работать чтоб поменьше? Нет? Ага, киваешь, согласен, стало быть. Теперь представь, что тебе, любящему бабки… чего-то не так? Оно, конечно, объяснение по-благородней, зачем нужны деньги, каждый сам себе и придумает, и обоснует, что не подкопаешься. Тоже согласен? Молодец! Так теперь представь, что подфартило тебе. Сел ты в кресло чиновничье, высокое, просторное да для зада тёплое. И открылись перед тобой возможности осваивать без опаски. И крыша у тебя есть где-нибудь в правительстве. Так неужели бы ты таскал в семью только белое жалованье? Помнишь, как в одном известном тебе фильме крик во сне: «Чтоб ты жил на одну зарплату!» – заставил героя проснуться в ужасе и холодном поту? Ты не стал бы воровать, Серый? Что? Ещё как стал бы. И презирал бы бессребреников и подавлял конкурентов! Потому что тебя мучил бы благородный голод непрерывного вожделения новой жратвы. Так поступала во все времена большая часть людей, любивших власть, деньги и не способных к самоограничению. В этом и кроется главная причина скорой гибели человечества. Своруешь – сдохнешь! Что скажешь, Серый?

Судя по лицу Серого, в смартфоне контраргументов не нашлось, поэтому он насупился, выглянул в коридор и облегчённо провозгласил:

– В процедурную на уколы с капельницами зовут! – крикнул он и тем уклонился от проигранного спора.

Весь воскресный день прошёл для великого модернизатора довольно скучно. В больнице работала только дежурная смена. Поначалу Свинцов наблюдал весьма занятную картину: к порогу приёмного покоя подъехала буханка-скорая, из которой сначала появилась округлая фигура фельдшера, затем из открывшейся двери высадился пьяный мужчина в замызганной куртке с полуоторванным капюшоном и с забинтованной рукой в сопровождении держащей его под здоровый локоток особы второй молодости. Её средней пропитости лицо выражало заботу с нотками лукавства. Интимным, с прокуренной хрипотцой голосом она нашёптывала пьяному какие-то ласковые слова о необходимости лечиться в больнице, которые тот перенаправлял фельдшеру:

– Чё привёз, домой хочу. Понял? На хрен мне эта больница не встала! Щас башку тебе оторву, придурок зачморённый, и на задницу тебе натяну, фуцин сраный! Я вам тут всем щас бошки поотрываю! – и дальше, обращаясь к шепчущей особе: – Я жить не буду с такой шалавой, как ты, сука! Лучше зарежусь или повешусь! Смотри сюда, я уже зарезался! – он задрал грязный рукав куртки, размотал бинт и сунул под нос подруге измазанное кровью предплечье.

Фельдшер с деланно равнодушным лицом молча вошёл в приёмный покой и, как бы не слыша продолжающегося в его адрес словесного поноса, изрыгаемого вонючим и на две трети беззубым ртом набухавшегося клиента-правообладателя, отдал сопроводительные документы дежурной медсестре. Устремив на неё наглые поросячьи глаза, клиент-правоматюгатель уже открыл было рот, чтобы продолжить своё красноречие, и развязно произнёс:

– У меня дядя работает в… ик… – но вдруг икнул и осёкся, так как подошла медсестра и сочувственно взглянула на него.

– Рука… Ты такой бледный!.. Голова сильнее кружится, когда стоишь на ходу или говоришь? – голос медсестры был негромким, сожалеющим, но уверенным и твёрдым. Фраза « стоишь на ходу или говоришь?», применённая к силе головокружения, вызвала внутреннюю неуверенность и замешательство. В тоне её голоса и серых глазах бузотёр прочёл такой, как ему казалось, искренний страх за его жизнь, что почувствовал начинающуюся видимую дрожь в пальцах. Куртку дал с себя снять беспрекословно. Санитарка по телефону вызвала хирурга.

– Кровь… пальцы дрожат… и я не знаю… голова кружится сильнее, когда смотришь на кровь или когда усиливается дрожь?.. И тебе плохо! – развивала успешную работу медсестра, глядя на два свежих линейных неглубоких поперечных пореза на предплечье, медленно сочившихся темной кровью. Клиент, повинуясь её взгляду, тоже посмотрел на своё предплечье.

– Плохо, – эхом отозвался он. Порезанная рука непроизвольно сползла с колена на кушетку. Пьяный бузотёр уже не мог отвести взгляда от раненой руки. И этим сразу воспользовалась медсестра:

– Рука упала… И слабость… нарастает… дрожь… от пальцев… по всему телу… значит, давление снижено… 120 на 70… у здоровых мужиков давление лучше… и сколько уже вытекло… на коже грязь… заражение крови может… и как спасти жизнь?.. Нужно срочно обработать и шить в перевязочной! Быстрей пошли, иначе подохнешь!

Его под руки отвели на дрожащих ногах в перевязочную, и дальнейшая работа дежурного хирурга прошла успешно, при полной покорности и молчании бухого клиента.

Двое больных из терапевтического отделения, неторопливо прогуливавшихся на улице под окнами приёмного покоя и пронаблюдавших эту сцену, проводили долгим взглядом всех её участников. Через приоткрытое для выветривания клиентских запахов окно до их слуха донеслось всё, что происходило внутри. Затем старший и грузный больной, раздавив окурок о столб и метко бросив его в урну, посмотрел на своего молодого напарника и, вздохнув, произнёс:

– Вот и думай, Серый, стоит ли получать медицинское образование, чтобы терпеть эту спившуюся мразь с мохнатой дядиной лапой? Ты бы в фельдшера пошёл?