Авель Мунн - Следующая станция – Тель-Авив

У входа в шатер разыгралась целая драма: девочки бросились обниматься с Ольгой, Лирон шумно и галантно делал им комплименты, Шай, скособочившись, стоял в стороне и о чем-то шептался с Ори, показывая одними лишь глазами на свою мать. Солнце розовым полушарием медленно катилось за горизонт, становилось прохладно. Ольга с Лироном вернулись в машину, наказав Шаю обязательно позвонить Лирону, чтобы он забрал его в случае чего откуда угодно.

– Я тебя умоляю, – тихо сказал Лирон, для пущей драматичности прижав пятерню к солнечному сплетению и кокетливо склонив голову набок, – не ходи в одиночку по Центральной, позвони, я и тебя, и Ори заберу. И девочек, если надо.

– Нас папа заберет, – вежливо, но твердо сказала Ноя, – но спасибо.

Лирон напряг лицо и внюхался в воздух:

– Кальян?

– Пап, – Шай занервничал, – езжайте, мама устала.

– Поехали, Лирон, что ты как квочка, ну кальян – и пусть, наслаждайтесь, ребята, – сказала Ольга и подтолкнула Лирона к машине.

Нахмуренный, озадаченный Лирон и бледная от длинного перелета, но радостно возбужденная Ольга сели в машину и уехали, поскрипев на прощанье галькой.

Сырая, ароматная темнота окутала шатер, единственный свет исходил от люминесцентных ламп, освещающих арбузы, до заднего выхода он едва доходил, прорываясь сквозь свесившуюся с верхней балки черную прозрачную занавеску. Уголек кальяна пульсировал каждый раз, когда кто-то затягивался. Гашиш работал, настроение у всех было приподнятое, игривое. Ахмед разрезал арбуз и поднес на огромном блюде, поставил на столик рядом с кофе.

Дана встревоженно дернулась:

– Ахмед, давай мы тебе за него заплатим!

– Не надо, – мягко сказал Ахмед, – вы мои гости, я вас угощаю.

– А! – стукнул себя по лбу открытой ладонью Шай. – Насчет гостей…

Сказав это, он достал из своего бездонного рюкзака коробку элитного шоколада:

– Ахмед, это тебе, спрячь, отвези своим детям.

Шай втиснулся между Ирис и Ноей – неудобно, мало места, но зато рядом с Ирис. Ирис грациозным движением извлекла из кожаной сумки в форме мешка с вышитым ярким узором черную вязаную шаль и укуталась в нее, оставив неукрытым лишь запястье руки, в которой дымилась сигарета. Шай, которому никогда не было холодно, уж точно не в апреле, был одет в футболку с короткими рукавами и значком, отмечающим его принадлежность к школе «Шевах Мофет». Футболка, явно новая, не потертая, что обычно характерно для школьной формы, которую носят часто и беспощадно, но уже маловатая ему, тесно и выгодно обтягивала твердые мышцы груди и не скрывала рельеф худых ребер. Ори уверенным движением сунул ему в лицо трубку от кальяна:

– Вот, затянись и рассказывай, там сюрприз.

Шай затянулся с наслаждением, закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

– Мать моя, может, возвращается в Израиль, – произнес он с натугой, как будто каждое слово требовало колоссальных усилий, как будто он толкал вагон камней сантиметр за сантиметром.

– О! Так круто, – тихо, неуверенно произнес Ори.

– Круто, – с горечью сказал Шай, – она к очередному хахалю переезжает.

То, что сделала Ирис, было так же неожиданно, как и совершенно. Еле касаясь, одними пальцами, она по-матерински взъерошила Шаю челку и, когда он повернул в ее сторону голову, изумленно, счастливо, одарила его теплой улыбкой, обнаруживая ровный ряд зубов. Так несвойственно это поведение циничной Ирис, смотрящей на всех свысока. Горячая бомба сладко взорвалась у Шая в желудке, он замер, стараясь не двигать головой, надеясь, что Ирис захочется повторить этот жест.

Но ей не захотелось, она зажгла очередную сигарету. Момент изжит, эффект, который она намеренно создала для Шая просто так, наскучил ей. Мысли непроизвольно, как под действием магнита, потянулись к Давиду, туда, куда она им течь запрещала. Днем, когда сознание ее было занято учебой, друзьями и другими подростковыми заботами, мыслями легко управлять, но когда дело шло к вечеру или в тумане гашиша и тишины, как сейчас, никакими силами не удержать упрямое сознание.

Про таких женщин, как Дафна, не говорят. Не говорят, что она роковая, не говорят, что ведьма, не завидуют мужчине, обладающему ею. Ее не боятся. Как святыню. Хочется просто, чтоб ее взгляд на тебе задержался заинтересованно. Пусть даже ненадолго.

Около метра семидесяти ростом, не худая, не полная, фигура рожавшей, но не теряющей формы женщины. Можно даже заметить периодические попытки заняться спортом. Волосы до поясницы цвета вороньего крыла, тяжелые, прямые. Вдоль всей длины пролегает одна седая прядь, смело так пролегает, гордо. Высокие скулы и лоб; от переносицы, ближе к левой брови, вверх пролегает складка, она появилась еще в молодости, с годами углубилась, но еще не портит лицо. Брови вразлет, густые, но ухоженные. Маленький прямой нос, черные бездонные глаза, как два колодца с нефтью, обрамленные темной линией ресниц, не длинных, но таких густых и темных, что наносить косметику не имеет смысла. Губы у Дафны бледные, их редко касается помада, четко очерченные, властные и вместе с тем чувственные. Ровные, белые, крупные зубы. Улыбка обнаруживает милую ямочку на левой щеке. Дафна редко балует окружающих улыбкой, но, когда она это делает, прямой взгляд устремляется на собеседника, обдавая его волной тепла и создавая у него ощущение избранности. Ее улыбка может свернуть горы, и такой человек, как Дафна, не будет пренебрегать природными талантами в достижении личных целей. Она знала о своей силе. Смолоду научилась пускать обаяние в ход. К сорока двум способности Дафны привлекать людей не убавились. На нее уже не оборачивались мужчины на улице, но, познакомившись, мало кто не попадал под ее магнетический шарм.

Дафну, несмотря на ямочки на щеке, никак нельзя назвать человеком милым. В окружении самых близких она хмурая, серьезная. В окружении чужих холодная, осторожная. И только тогда, когда появляется человек, привлекший ее внимание, Дафна расцветает. Когда эта женщина увлечена кем-то, нету восхитительнее нее. Энергия сочится из нее, обжигая всех вокруг. Глаза горят заразительной жизнерадостностью, как у щенка лабрадора. Дафна любит секс. Любит ощущать страсть. С таким хобби у нее плохо получалось быть верной женой.

– Привет!

– Привет, – сказал Алон, не отрываясь от экрана компьютера, на котором сиял бежевый внедорожник «субару». – Смотри, какая! Может, поменяем мой «рено» на эту? «Рено» уже три года отбегал…

– Ну, давай.

– Можно будет ездить на прогулки по диким уголкам природы.

– Ага, знаю, как тебя можно оторвать от дивана в выходной день, но есть другое преимущество: на джипе можно объехать по тротуару всех этих куриц, которые еле тащатся или вообще останавливаются посреди дороги ногти подкрасить.