Авель Мунн - Следующая станция – Тель-Авив

– Нигде, моя жена не очень жалует косметику, мне кажется, я не замечал.

– А что ты замечал? Твоя жена тебе точно не изменяет? Ты не замечал? Тебе хотелось бы знать, если да?

– Нет. Я очень сомневаюсь. Мне кажется, ее не сильно интересует секс.

– Всегда так было?

– Нет, последние десять лет. Может, это климакс?

– Дурак! – Мика так искренне и громко рассмеялась, что из глаз ее брызнули слезы; успокоившись, она пошла осматривать гостиную. – Зачем ты с ней живешь? Из-за детей?

– Давай не будем об этом… – Он действительно почувствовал себя дураком от Микиного приступа смеха.

На массивном, под старину, обеденном столе лежала стопка тетрадок. Мика заглянула: это были работы по математике, насколько она могла понять, красной ручкой сделаны исправления, тут же лежала красная ручка и очки в толстой черной оправе. Длинные волосы, солидные очки – картина складывалась. Нигде не было семейных фотографий. Мика вспомнила, что в спальне на тумбочке громоздилась стопка книг, она пошла посмотреть, проснулось самое настоящее любопытство, что же эта женщина читает. История искусств – эволюция уродства в искусстве, детектив, история ислама, еще детектив – так сразу и не разобраться. Вдруг Мике захотелось почувствовать ее запах, запах хозяйки этого дома, хозяйки этого мужчины. Она принюхалась к подушке, но та пахла только чистотой и свежестью, Алон, скорее всего, сменил белье перед ее приходом. В гардеробной все чистое. Духи? Только в ванной. Мика опять исследовала содержимое шкафчика над умывальником. Нашла. Маленькая бутылочка мускусного масла. Мало пользованная. Наверное, эта женщина пахнет мускусом. Странно, Дафна нарисовалась в Микином сознании как женщина, которая не пахнет сладко, скорее использует ярко выраженный горьковатый запах.

Из кухни опять раздался голос Алона, приглашающий вкусить угощение.

Мика, все так же обернутая в простыню, опять пошла в кухню.

– Я думаю, у девочек есть то, что тебе надо, они пользуются косметикой. – Алон повеселел, что смог решить ее проблему.

– Жена не пользуется, а дети да? Кто же их научил? – с легким сарказмом спросила Мика.

– Подруги, наверное, откуда мне знать.

Взгляд ее упал на холодильник, и так обнаружились семейные фотографии в виде магнитов, которые обычно раздают на свадьбах или корпоративах. На фотографиях она была без очков. Красивая женщина. Мика почувствовала гордость, что она соревнуется за сердце Алона с такой женщиной. Действительно, очень длинные, до пояса, волосы с легкой проседью, выразительные черные глаза и высокие скулы. Чувственный, хищный рот. Интересно, как она целуется? Не любит секс? Так ли это? Не похоже. Наивный дурачок. Дочки заинтересовали Мику тоже, одна повыше, похожа на Алона, но девочке это не комплимент, как оказалось. Угловатая сутулая фигура, немного лишнего веса, лицо с тонкими губами, волосы шикарные, как у матери, но губам не повезло, они тонкие, невыразительные. Вторая девочка пониже, младшая, наверное. Красивая, она и унаследовала материнский рот, а еще у нее были огромные небесной голубизны глаза и дерзкий взгляд нимфетки.

В это время раздался звонок мобильного телефона, и Алон удалился в спальню поговорить. Проходя мимо Мики, лизнул ее в плечо и одними губами сказал: я скоро. Мика обняла двумя ладонями свою чашку, прижав к груди, медленно продолжила осмотр квартиры, надеясь, что Алон не начнет рыться у нее в сумке и не найдет трусики своей жены. Хотя вряд ли он способен понять, что это именно ее трусики. Мика вышла на балкон, села в удобное кресло и уставилась в розовый закат, наслаждаясь невероятной тишиной и ароматным свежим воздухом. Открыла деревянную коробочку для сигар, достала вишневый табак, скрутила себе сигаретку, закурила. Так, скорее всего, делает Дафна, по вечерам или по утрам. Эта богатая квартира в богатом районе наводила ее на невеселые мысли о своем детстве, о своей квартире, о своем районе.

Мика выросла в Бат Яме, в самом бедном его районе. Отец был таксистом, умер рано, Мика его плохо помнит. Мать – кассирша. В семье никогда не было достаточно денег, зато достаточно детей, пятеро, в трехкомнатной квартире на последнем этаже под крышей. За все детство она знала два развлечения – море и мороженое. На первые деньги, заработанные самостоятельно, Мика купила доску для серфинга, любовь к морю – вот свет ее жизни. В подростковом возрасте Мика поклялась себе вылезти из нищеты, чего бы ей это ни стоило, и у нее получалось. Харкая кровью, она заканчивала юридический, уже два года подрабатывая в адвокатской конторе секретаршей. Дети Алона, наверное, каждый год проводят каникулы за границей, у каждой своя комната, своя косметика. В Микином детстве о личном пространстве можно было только мечтать, если уметь его себе представить. Как мучительно было превращаться в девушку из подростка на глазах у четырех братьев. Все свои прокладки, тампоны, косметику и другие атрибуты своей женственности ей приходилось прятать.

В дверях появился Алон, хмурый:

– Давай ты не будешь светиться на балконе, мало ли… соседи.

– Извини, не подумала. – Мика поспешно потушила сигарету и зашла в дом, простыня соскользнула с нее за полшага до порога. – Где мое место? В спальне?

Алон помрачнел еще сильнее:

– Ты же прекрасно понимаешь, что я могу с тобой и что не могу. Я все заранее объяснил, я тебе ни разу не врал и не давал необоснованных надежд.

– Да шучу я, расслабься. Но хоть что-то ты чувствуешь по отношению ко мне, кроме сексуального возбуждения?

– Конечно, чувствую.

– Ты спишь со своей женой?

– Да, и ты об этом знаешь… Иди сюда, – мягко, почти шепотом, произнес Алон и привлек ее стройное упругое тело к себе, положил ладонь на тонкую талию, провел по точеным бедрам. Поцеловал в губы. Опять зазвонил телефон. Алон на секунду замешкался, нехотя оторвался от ее разгоряченного экзотического тела и раздраженно схватил трубку, вышел в ванную комнату. Закрылся. Мика, поняв, что разговор будет длинным, накинула опять простыню и вышла из спальни, в этот раз направила свои стопы вверх по лестнице, на второй этаж. В лестничном пролете на стенах висели картины, разных размеров, без рамок, только ткань канвас, рисованные маслом. Преобладали яркие краски. Подписи не было. На одной из картин была изображена Дафна, не сильно похожая на себя, но однозначно она. Мика почти точно могла определить, что автором картин является сама Дафна. Второй этаж разительно отличался от первого, холодного, богатого и безликого. Небольшая гостиная, у одной стены книжные стеллажи доверху из дерева, у стены напротив низкий глубокий диванчик, на нем серый плед в клеточку бутылочно-зеленого цвета. Куча декоративных, но удобных подушек. В центре дивана тонкий ноутбук фирмы «Макинтош» – белый. Мика села осторожно на диван, подвинулась глубже, поджала ноги. Диван, как волшебный, окутал ее уютом. Вот оно, Дафнино место в этом доме, она взяла плед, как раньше подушку, внюхалась. Легкий запах мускуса, перемешанный с вишневым табаком, ненавязчиво пробрался к ней в ноздри, манящий, сладкий запах. Легко воображение нарисовало двух разных женщин: одну там, внизу, с затянутым конским хвостом на голове, в очках, проверяющую тетрадки со строгим выражением лица, недоступную взрослую женщину, и другую тут, наверху, с распущенными волосами, без очков, полулежа на диване кутающуюся в этот невероятный плед, обнимающую подушку девочку перед открытым компьютером с черно-белым кино.