Павел Крисевич - Из глубины век

– Почему когда он последний раз уводил у разведосов стремянку, он не мог увести у них мозги?

Скуратов развёл руки в стороны и стал кружась как винт вертолёта идти к ящикам. После чего присел на ящики.

– Посадка завершена, можно возвращаться к личному времени. – Из его кармана снова появился телефон.

Малютин резко повернулся к нему и встал в позу театрала, готовящегося выдать своё па.

– Служил у меня один друг на Дальнем Востоке, механом в автопарке.

– Ты это к чему начал? – Скуратов отвлёкся от телефона.

– Это армейские истории. Заебал сидеть у себя в «тэшке». Да и ты знаешь все эти фильмы про армию, где любой герой может вывалить из экрана что-нибудь подобное. Так почему же я не могу так же? – Малютин обошёл вокруг пионер-солдата, зазывая того на роковое танго.

– Если я усну, ты уж извини. – Скуратов опустил голову обратно в телефон.

Малютин же продолжил:

– Значит, служил мой друг механом. И его вместе со взводом срочников отправили выполнять секретную задачу по нанесению изделия из гудрона на стены парка. Гудрон в бочке, бочка на костре, костёр в центре поляны, стена и сам парк в лесу. Зачем их направили в самый дальний и самый заброшенный парк части, никто не знает. Сержанты же говорят, что без покрытия стены гудроном обороноспособность России скатится до нуля, ведь где это видано, чтобы военный объект в лесах Дальнего Востока не был покрыт гудроном. – Малютин стал поглаживать пионер-дневального по ладони, навечно прикованной создателем к поясу, та ответила ему на касания еле заметным теплом. – Одним словом, интересная работа, но самое главное —опасная! – Малютин провёл пальцем по руке пионер-солдата и стал водить кончиком ногтя кружки по его щеке, после чего оторвал и облизнул оставшуюся на пальце белянку. – Опасная не из-за того, что товарищи солдаты разожгли открытое пламя и прыгали, как стадо язычников, вокруг него, не из-за того, что кидали в него бычки «Бондов» с кнопкой, а из-за того, что все просто хотели проебаться и всеми своими чёрными и тягучими, как кипящий в бочке гудрон, мыслями думали о кроватях и подушках на них. Короче говоря, собрались затылки, а с ними и я, разгильдяй-теоретик.

Малютин накручивал вокруг пионер-дневального свой очередной вираж, ступая по земле, как по подиуму, и поглаживая статую в очень нежных местах, что у более известных статуй уже покрылись пожелтелой бронзой.

– Вдали от главной группы, варящей гудрон, стоял Ваня. Ване в жизни и от жизни ничего не было нужно. Поэтому он молча и в отдалении от остальных стоял и делал свою солдатскую работу. Однако за полгода своей службы Ваня понял, что подчинение приказам и технике безопасности – это не его, это ведь одна из форм угнетения его индивидуальности, которую видел только он, ведь с остальными он просто молчит. И на задаче с гудроном Ваня продолжал просто делать свою работу и молчать. В работе с гудроном ему приказали доставать из раскалённой бочки гудрон, чтобы затем передавать его товарищам. Но армия не армия, если бы ничего не случилось…

Доламывая кусты малины, из них вылез старший лейтенант с пакетом, на котором краснела цифра 6, и с прозрачной бутылью керосина в розлив. От увиданной перед собой картины он был готов пробить твердь отвалившейся челюстью.

Малютин в страстном объятии обхватил пионер-дневального, закинув тому за гипсовую талию свою накачанную в неуставном берце ногу. Поглаживал того по затылку и нашёптывал что-то в белое ухо.

Старший лейтенант уронил свой пакет на землю. От дребезжания упавших в пакете бутылок газировки Скуратов поднял с колен голову и уставился на происходящее.

– Демон, блять! Ты что творишь! – крикнул старлей и швырнул в Малютина бутыль керосина.

Бутыль горлышком уколола Малютина в бок и отлетела в заготовленный костёр.

– А ну бросил каку, сука! – Старлей расправил плечи и падающим на грузчика шкафом двинулся на Малютина. – Ушёл от этого истукана, нахуй!

Малютин оцепенел от надвигающегося на него матерящегося шкафа. За пару секунд тот оказался перед Малютиным и навис над ним, тяжело дыша. Его не бритое несколько дней лицо так и отдавало злобой. Злобой затраха от инициатив подчинённых. Губы его выпятились, будто готовились плюнуть картечью в лицо Малютину, по зубам, что словно скалы вздымались на выдохе над сиренью губ, бегали зайчики нездоровой злобы, разбухшие ноздри угрожающе ходили вверх-вниз, а голубые глаза бегали по лицу Малютина, ища, во что бы бить первым.

– Сержант Малютин! – рявкнул старлей, обдав Малютина слюной.

– Я!!! – крикнул на весь лес Малютин.

– Сержант Малютин, живо взял керосин и закончил построение костра, у тебя минута, или я подожгу не костёр, а тебя, нахуй!

Малютин сорвался с места, поднял заляпанную землёй бутылку из кучи веток, ударил ладонью по крышке, моментально её свинтив, и начал обливать содержимое костра. Керосин полетел на ветки внизу, на гипсовое основание и гипсовые штаны, на гипсовый ремень и гипсовый китель, на гипсовые шевроны и гипсовые губы, на гипсовые нос и глаза, на гипсовую кепку и кокарду. В воздухе запахло приятным одурманивающим запахом заправки. Закончив всё заливать, Малютин бросил пустую бутылку в костёр.

Старлей посмотрел на часы. Восемь вечера.

– Всем отойти, блять! – скомандовал он, доставая ядовито-зелёную уставную зажигалку.

Малютин отступил на шаг и уставился на своего командира. Над его большим пальцем взвился конус огня, он занёс его над собой, будто стремясь осветить себе путь сквозь непроглядные дебри, после чего опустил руку, убедившись, что его попытка скопировать поднявшего над головой своё сердце Данко осталась никем в этом перелеске не понятой.

– Ну, с богом! – произнёс старлей и двинулся к костру. Поднеся пламя к разложенной под ветками бересте, он стал медленно подпаливать её с боков. Огонь забегал по разлитому по веткам керосину и скоро охватил уже весь костёр. Всех обдало жаром.

Вокруг пионер-дневального забегали огоньки. Малютин со стороны смотрел, как пламя забирало беззащитного, такого любимого и дорогого…

– Что-то громко хлопнуло, – стал кричать пионер-солдату срывавшийся на писк Малютин, с огромным трудом переступая через приказ командира. – Ваня уже опустил в бочку с гудроном палку с ведром, зацепленным за сук. Гениальное изобретение. – Малютина стало задувать дымом, на его глаза навернулись слёзы. – Сувал он ведро демонстративно, хотел показать всем, как он важен. И тут ефрейтор кричит ему: «Отойди от бочки, долбоёб. Я тебе что сказал, блять, брось эту палку, нахуй!» Ваня прихуел от такого развития событий, хотел было изо всех сил потянуть палку с ведром вверх, но всей силой армейской логики, что была у Вани, ефрейтора и окружающих, ведро взмыло в небо. Уже пустое ведро без ручки упало обратно в бочку, а Ваню… кх… кх… Ваню покрыло чёрным дождём… кх… – Малютин в непроглядном облаке дыма пробирался к статуе, ему навстречу вышел старлей, перекрыв путь.