Павел Крисевич - Из глубины век

– А мне вот мой дед рассказывал, как он в советской армии служил, – начал Коля. – И служил он в Германии, в ГСВГ, там в городе Вюндсдорф проходило собрание, посвящённое 7 ноября. В зале собралась большая группа приглашённых немецких офицеров. Как полагается, после официальной части запланировали цумволь, такой типа фуршетик офицерский. Но из-за того, что мероприятие, мягко говоря, «международное», для доклада из политуправления вызвали целого генерал-майора, подготовившего объёмный текст на десятки страниц, посвящённый «нерушимой дружбе народов» и прочему. Переводчиком назначили моего деда. Молодого ещё старшего лейтенанта, что не отличался успехами в службе вообще никак, зато прекрасно знал немецкий язык. Надо сказать, что это поручение он воспринял как свой шанс быть замеченным начальством и немного продвинуться по службе. Он очень старался и с усердием переводил для офицеров доклад, те же уже из последних сил боролись со сном, вежливо стараясь изобразить на своих лицах хоть какое-то подобие заинтересованности. Впрочем, уже к концу генерал понял, что аудитория в зале готова отбывать ко сну. И чтобы несколько, так сказать, оживить обстановку, он решил рассказать анекдот. А дед мой знал, насколько трудная и неблагодарная задача – переводить анекдоты на иностранный язык, особенно когда этот анекдот сам не понимаешь…

– Пупа и Лупа работали на заводе… – прервал Вова.

– Но когда они получали зарплату…

– В бухгалтерии всё напутали…

– И поэтому Лупа получил зарплату за Пупу…

– А Пупа…

– За лупу! – встрял в разговор Даня. И все трое залились смехом.

– Ох… Ох, ну это было лишнее. – Коля утёр глаз рукавом. – Продолжим. Рассказывает генерал анекдот, а дед мой судорожно вспоминает выражения, подбирает слова. Затем побледнев, выдержав паузу, произнёс в притихший зал: «Уважаемые гости… В завершение своего доклада мой генерал рассказал вам анекдот, смысл которого я не понял даже на родном языке. Поэтому, если у вас есть хоть капля сочувствия, очень прошу вас не сдавать меня и наградить докладчика бурными и продолжительными аплодисментами…» Надо ли говорить, что немцы буквально сползали со стульев от смеха и восторженно аплодировали, искренне радуясь окончанию официальной части. А дед мой вскоре получил звание капитана.

– Тебя в армию дед сагитировал пойти? – поинтересовался Вова, прихлёбывая из неизвестно откуда взявшейся новой банки.

– Он возглавлял ту часть окружения, что была против. Говорил, если бы он был капитаном в мой призыв, то натянул бы меня жопой на глобус.

– Ну наш капитан натянет максимум на бутылку. ГЫ.

Даня откашлялся в кулак.

– Ладно, бобрики, есть у меня ещё одна история…

Истории сыпались одна за другой, пока на шестой час нагрудный карман Вовы не стал разрываться от вибрации его сенсорного телефона.

– Да… Какой путь?.. Сейчас будем… Да, взял… – Вова положил телефон обратно в карман. – Рота, подъём! – грянуло по всё ещё пустому залу.

Призывники повскакивали с насиженных мест и машинально выстроились в подобие строя.

– Форму одежды в порядок привести. Сумки и рационы взять. Идём на третий путь, – откомандовал старший сержант и пошёл к выходу, настукивая берцами маршрут следования.

На еле освещённом перроне толпилась кучка людей с баулами и мешками. Из медленно идущей вереницы синих почтовых вагонов в темноте показался одинокий красный плацкарт. Несмотря на особенность поезда, единственный вагон был под завязку набит пассажирами, которые мирно спали в ожидании своего места назначения. Из пары окошек вылетали столбики дыма одиноких курильщиков, наслаждающихся спрятанной в темноте и неоне Тулой.

– Поездка почтовым поездом – удивительное путешествие, бобрята. Только на них, из-за их дешевизны, вы сможете увидеть давно вымерший в остальной стране тип людей. Воооон те мужики с огромными клетчатыми баулами. Да, это они самые, доставщики всего и вся в этом опасном железнодорожном мире.

Пока Вова это рассказывал, он провёл призывников к их секции плацкарта.

– Ваши места, если увижу, что вы бухаете… без меня, будете потом всю службу мне за «Балтикой» в магазин бегать, – кинул Вова и пошёл в ближайший тамбур покурить.

Коля лёг на правую нижнюю полку. Подключил свой телефон на зарядку под боковым столиком и положил его под подушку.

– Ты не боишься… – спросил Колю призывник, чьи глаза были готовы выпрыгнуть из орбит.

– Да нет, а что…

– А если его прибьют к стене, если фээсбэшники вычислят.

– Братан, ты что, ну какая стена, какие фээсбэшники.

– А вот какие! – из-за угла выпрыгнул Вова, Коля от страха подпрыгнул сам вместе с подушкой и телефоном.

Старший сержант ещё немного полыбился, затем махнул рукой и пошёл курить дальше.

– Вот, вот, про что я говорю, – перешёл на шёпот призывник, всё так же уставясь на Колю, – я хоть и меньше дня служу, но понял, осмыслил, осознал. В армии нельзя планировать больше чем на сутки, каждый день невозможно будет предугадать, слишком много людей, слишком много социальных связей, всё вечно взаимодействует и находится в противоречии. Жизнь настоящим, жизнь без будущего…

Призывники разво забросили на верхние полки чёрные баулы с надписью «Армия России» и разложили сухпайки пирамидкой на столе.

Пялящийся призывник всё ещё смотрел в сторону Коли, потом закинул ноги на койку и закрыл глаза, заснув прямо в форме.

Поезд незаметно тронулся с вокзала, оставляя за собой на перроне галдящих в голубой дымке вахтовиков и рабочих с объёмной кучей посылок. Впереди поезд ждали его почтовые дела, на которые он не шибко и торопился, медленно и солидно объезжая составы на стоянках. В окнах вдребезги рассыпались огни уходящего вдаль города, фонарные столбы, многоэтажные муравейники, клубящийся жёлтый свет, сменяющийся одинокими полярными звёздами спящей дачной застройки. Призывники, не находя себе места в уже отвергнувшем их гражданском мире, храпели единым военным оркестром.

«А что будет дальше? – думал, лёжа на незастеленной койке, Коля. – К чему бы привёл этот год жизни на гражданке, если бы я не пошёл в армию. Всё ведь очень просто заменяет друг друга, не получив один опыт, я сейчас получу второй. Стрельба, спорт, прикладные навыки и жизнь в коллективе. Скорее всего, дружном коллективе, сплочённом общей угрозой. И девушка… Зачем человечество придумало ожидание и привязанность? Оба этих явления приносят одну лишь боль, вытягивают нервы в струну, играя на них панихиду уходящей на закат жизни. Воистину, современный человек лишает себя жизни, запираясь в раздумьях и переживаниях о ком-то и чём-то, не делая для его спасения ничего… Ниче… го…»

За храпом Коли в тамбуре раздался хрип старшего сержанта. Прижавшись лбом к засаленному стеклу тамбура и глядя на неспешно уходящий в небытие город сквозь бублик «О» общеизвестной надписи, старший сержант говорил по телефону.