Тимофей Ковальков - Игрушечные люди. Повести и рассказы

Тот роковой воскресный вечер казался Лидочке поначалу романтичным. Игорек поджидал ее у родного депо в своем всегдашнем рабочем комбинезоне и вязаной зеленой шапочке. Из кармана комбинезона торчала бутылка портвейна. Парень был весел, покуривал папиросы и травил уморительные байки. Лидочка хохотала, смотрела на любимого блестящими от счастья глазами и даже немного подпрыгивала от радости. Влюбленные взялись за руки и не сговариваясь отправились привычной тропинкой в сторону фундамента. Они пролезли друг за другом через тесный люк и спустились в сырой холодный зал. Стасин зажег оставленную с прошлого раза свечу. Они по очереди хлебнули портвейна из горлышка и прижались друг к другу.

Возникла легкая неловкость, ведь настоящей близости между ними еще не случилось. Чтобы как-то развеять свое стеснение, Лидочка завела отвлеченный разговор.

– Знаешь, – начала она шепотом, – мне приснился сегодня дебильный сон. Будто еду я в метро, на мне мое синее платьишко, как сейчас, а вместо туфель почему-то старые лыжные ботинки с красными шнурками. Сижу себе в вагоне, читаю газету. А потом – бац и сразу оказываюсь в другом сне. Обнаруживаю себя в какой-то незнакомой комнате в кресле. И мне кажется, что я сплю, но одновременно наблюдаю за происходящим со стороны. При этом я почти голая, только синий купальник на мне и больше ничего. А рядом в таком же кресле спит незнакомая тетка и купальник у нее точь-в-точь как мой. Охренеть!

– Да, сон глупый, ты права, – шепнул Стасин.

– Но это еще не все! Тут я снова оказываюсь в первом сне. Продолжаю ехать в метро и читать газету. Думаю, вот интересно, как можно читать газету, если я сейчас сплю в квартире. Мне прямо невыносимо, и я никак не могу понять, где нахожусь на самом деле. Хочется разобраться или проснуться, но это невозможно. Я как бы навсегда застряла в пустоте между двумя снами, понимаешь?

– Так ты в итоге проснулась или нет?

– Да, свинтус ты мой, иначе как я бы с тобой тут шушукалась? – засмеялась Лидочка.

– Ты проснулась из второго сна в третий, – нежно сказал Игорек.

При этих словах Лидочка так жадно впилась губами в пухлый верблюжий рот Стасина, как если бы хотела спасти парня после утопления. Игорек начал неторопливо расстегивать медные пуговки на синем платьице. Одну за одной…

Неожиданно в зале послышались звуки телефонного звонка. Громко и отчётливо: дзинь-дзинь-дзинь. От страха у Лидочки мурашки побежали по телу. Она оттолкнула от себя Стасина и прислушалась.

– Откуда здесь телефон? – спросила она тревожно.

– Не знаю.

Стасин извлек из кармана фонарик и пошел на звук звонка, водя лучом из стороны в сторону. Лидочка побрела за ним, преодолевая нервную дрожь. В дальнем углу зала, как раз рядом со шкафом, на аккуратной полочке, оказался красный аппарат с круглым номерным диском. Раньше они его не замечали. Телефон продолжал звенеть. Стасин подошел к нему вплотную.

– Не бери трубку, – сказала Лидочка.

– Почему?

– Я не знаю, не бери.

Телефон издал еще несколько звонков и утих. Стасин достал папиросы и закурил. Лидочка внимательно рассмотрела аппарат: внизу, под диском была приклеена маленькая белая табличка с номером 225-05-76 . А рядом мелким почерком неизвестная рука вписала буквы и цифры: «система КХ5-М8Б» . Стасин с подозрением отправился изучать бестолковый железный шкаф, как будто ожидал получить оттуда разъяснения происходящему. Лидочка застыла на месте как завороженная, уставившись широко раскрытыми глазами в пустоту. Ей померещилось, что она опять попала в какой-то новый нелепый сон.

В этот момент телефон снова зазвонил. Стасин так и стоял столбом у шкафа и не реагировал. Лидочка машинально без всякой мысли отсчитала пять звонков и сняла трубку.

– Алло, – хрипло произнесла она.

– Назовите номер вашего телефона, – прозвенел в трубке механический женский голос.

– Двести двадцать пять, ноль пять, семьдесят шесть, – послушно прочитала Лидочка цифры на аппарате, и тут же удивилась нелепости диалога. – Назовите номер системы, – велел телефон.

– Система ка-ха-пять-эм-восемь-бэ, – произнесла Лидочка буквы и цифры из таблички. Она была как в гипнозе.

– Определите выход! – настойчиво требовала женщина-робот на другом конце трубки. Лидочка не знала, что ответить.

– Определите выход! – повторила трубка.

– Ну, левый выход… – пробормотала Лидочка и хотела добавить «наверное», но было поздно. В трубке раздались короткие гудки.

– Тля зеленая и синий бант на крышке, – сказала Лидочка в досаде.

Дальнейшее напоминало безобразный кошмар и произошло за считанные секунды. Шкаф издал мерзкий чавкающий звук, а затем напряженно загудел примерно как мотор лифта. Из электрического щитка высоко на стене посыпались искры. Послышался сухой треск. Гудение в шкафу набирало силу, он затрясся. Казалось, вот-вот его разорвет в клочки. Стасин не выдержал и саданул ногой в дверцу. Одна дверная створка приоткрылась, оттуда вырвалась синяя светящаяся дуга и ударила Стасина в скошенный верблюжий лоб. Игорек упал навзничь. Фонарик выпал из его руки и покатился по полу. Гудение тут же прекратилось, треск исчез. Наступила мертвая тишина.

Лидочка застыла в столбняке, как ей показалось, на целую вечность. Немного придя в себя, она ощутила, что продрогла до костей в своем легком летнем платьице. Зубы ее стучали от холода, она дрожала как в лихорадке. Цепенея от ужаса, девушка решилась подойти к Стасину. Девушка нагнулась, подобрала фонарик и посветила парню в лицо. Несчастный слесарь не шевелился и не дышал, открытые безжизненные глаза его смотрели без всякого интереса в потолок. В углу рта приклеилась потухшая, ненужная сейчас, папироса. Лидочка упала в обморок.

Что происходило дальше, Лидочка не запомнила. Как выбралась она из фундамента, как добралась домой – все это стерлось из памяти. Родители встретили ее у порога в тихом ужасе. Любимая доченька стояла полуголая, в расстегнутом платье. Бледная как простыня, перепачканная в цементе и ржавчине, дрожащая мелкой дрожью. И без того худенькая, казалось, она потеряла еще несколько килограммов в тот злополучный день. Сквозь кожу на шее просвечивали вздувшиеся пульсирующие вены. Глаза бедняжки были широко раскрыты и казались черными из-за расширенных до предела зрачков. Лидочка бросилась на грудь матери и зарыдала. За вечер она так и не смогла произнести ни одного внятного слова.

Мать напоила дочку успокоительным и уложила в постель, решив дождаться утра. К утру у Лидочки подскочила температура, вызвали врача. Участковый терапевт только разводил руками. На лицо было нервное потрясение и ОРЗ. Происшедшее списали на ссору с молодым человеком. Соседи посоветовали, как спадет температура, записаться к участковому психоневрологу.