Тимофей Ковальков - Игрушечные люди. Повести и рассказы

Через три дня Апрелькина немного пришла в себя. От прежней хохотушки не осталась и следа. Угрюмая и молчаливая, она никому ни словом не обмолвилась о трагедии в фундаменте. Загадочное событие осталось тайной. Где-то в глубине, скрытый от посторонних глаз, так и лежал ее любимый Игорек с потухшей папиросой во рту. При этих мыслях у девочки начинались панические атаки. Нервное потрясение никак не хотело проходить. Психоневролог, оценив состояние школьницы, направила ее до конца каникул в подмосковный невропатологический санаторий «Бодрость», в отделение психиатрии, к Профессору Йолкину для уточнения диагноза, госпитализации и лечения.

Выписка из истории болезни:

Эфраим Иосифович Мишин, еврей, старший электрик депо метрополитена, 30 лет. Госпитализирован в июне 1982 года в состоянии делирия. По-видимому, подвергся травмирующему психику воздействию, был сильно напуган. Длительное злоупотребление алкоголем. Странная деталь бреда больного: независимо от пациентки Л. Апрелькиной настаивает на гибели слесаря депо Игоря Стасина, с которым ранее вместе работал в одной смене. Кроме того, утверждает, что был свидетелем трагической смерти секретаря комсомольской ячейки депо Нюры Ивановой. Проверка органами внутренних дел показала, что указанная в заявлении женщина жива, но не имеет никакого отношения к депо метрополитена. Н. Иванова работает продавщицей винного магазина, куда часто заходил пациент…

Профессор Йолкин О. И.

Эфраим Мишин, друг и напарник Игоря Стасина, выходные провел в гараже. Машино-место, по сути железная коробка, расположенная у самой линии железной дороги, досталось ему в наследство от отца вместе со старенькой «Волгой». Привести в порядок это, изрядно проржавевшее, авто было делом чести. Только вот запчастей не хватало, да и работы – непочатый край. Но Мишин никуда не торопился. Полежит час-другой на коврике, разложит инструмент, лениво повертит гайки, а потом вытрет руки промасленной тряпкой и шасть к приятелям пить пивко. Компания в гаражах подбиралась свойская: анекдоты расскажут, в домино поиграют. Время пролетало незаметно.

Утро понедельника начиналось тихо и безобидно. Легкий ветерок иссяк и тополиный пух прибило к земле. Лежит себе как сказочная вата под деревьями, а в воздухе разлита едкая, пропитанная выхлопом машин, духота. Мишин выполз из своей однокомнатной квартирки раньше, чем нужно. Спустился на лифте вниз, привычно вдохнул полной грудью затхлую вонь темного подъезда и вышел во двор. Настроение у автолюбителя было умеренно-бодрое: сказывалось вчерашнее пивко. В голове вертелся навязчивый мотив развеселой песни:

«Куда я несусь в такую рань?» – спросил сам себе Мишин, закурил и оглянулся по сторонам. Сухая, как палка, дворничиха Наталья вяло скребла метлой пыльный асфальт. Не уборка, а сплошная имитация. До открытия винного магазина оставалось полтора часа, и работать всерьез дворничихе было невмоготу. Наталья и ее муж слесарь Санька представляли собой многодетную, но увы, сильно пьющую семью. У обоих супругов не хватало половины зубов. То ли выпали от авитаминоза, то ли выбиты в семейных баталиях, кто знает. Голоса у этой парочки были шепелявые и сиплые. Без переводчика не разберешь, что они хотят сказать. Впрочем, занудное тявканье двух забулдыг мало кого в районе интересовало, лишь дворовые собаки отзывались под стать хриплым лаем. Вот и сейчас Наталья пыталась что-то сказать. Наверное, как всегда, просила в долг на опохмел. Однако, изо рта дворничихи вырывалось нечто вроде сипения старой граммофонной пластинки:

– Здрасте вам с прицепчиком, Наталья Гавриловна, – бросил Мишин дежурное приветствие и побрел в сторону метро.

Путь пролегал по тропинке мимо детской площадки, закрытого пивного бара и гудящей от напряжения бойлерной. Мишин шел, курил и размышлял о жизни. Он считал, что ему не повезло. Чего он достиг к тридцати годам? Старший электрик в депо – не смешите мои тапки. А ведь в детстве он мечтал стать сотрудником органов, эдаким майором в строгом сером костюме. Достаешь так небрежно из нагрудного кармана красную книжицу, тыкаешь в рыло какому-нибудь напуганному лоху. А в руке у тебя хрипит рация: «Прием, прием. Орел, ответьте Витязю». Садишься в черную машину, мчишься по городу, мигая синим огоньком, нарушая все мыслимые правила. Если что, применяешь табельное оружие на поражение. Шпионы разбегаются в рассыпную, прячутся по чердакам. Красота!

Только вот не срослось. Мечту, в основе своей несбыточную, пришлось оставить. Не пригодился органам худенький нервный юноша с невыразительной внешностью и плоским лицом. Да и происхождение подкачало: отец его Иосиф предпочитал партсобраниям синагогу. Ничего не остается, как тянуть лямку в депо. Впрочем, работенка не пыльная: рядовые проверки оборудования, устранение сбоев. Однообразная суета на благо социализма. В обед можно слетать в магазин за «кеглей» портвейна. Позвать дружков, распить «красненькое» у откоса путей, послушать сплетни – своего рода романтика.

Товарищи подшучивали над Мишиным, дескать, вот фамилия-то у него слишком простая. Поэтому в узких кругах электрик заработал смешную кличку Мишин фон Кац с двойным намеком на национальное происхождение и начальственную должность. Кличка кличкой, а ребята в цеху уважали Эфраима. Свой парень, пьющий в меру, ни от чего не отказывается, ни в чем не замечен, выпить любит и дело знает не хуже других.

До работы было идти всего минут десять, если срезать путь и перебраться через железнодорожные пути, примыкавшие к наземной линии метро. Требовалось спуститься с откоса, миновать недостроенный фундамент и перелезть через бетонную ограду. А там уже виднелись слова плаката «На страже социализма и мира» у родного цеха. Однако в то тихое июньское утро Мишин почему-то задержался у заброшенного фундамента и прислушался. Не иначе, сработала профессиональная интуиция. Утонченный, почти музыкальный, слух старшего электрика уловил шум воды.

Мишин изогнулся ужом, пролез в люк и спустился по лестнице вниз. Торкнулся в темноте башкой о какую-то трубу, остановился. В мрачном зале отчётливо слышалось, как течет вода. Несмотря на летний день, ощущался могильный холод. Мишин вытащил фонарик и посветил. Из пробитой водопроводной трубы хлестало рекой. В луже воды на бетонном полу распластался рабочий в синем комбинезоне и зеленой вязаной шапочке. Широко открытые глаза бедолаги безразлично смотрели в потолок, из нагрудного кармана выглядывал циркуль, в уголке губ торчала папироска. С виду как живой, только дохлый. А самое главное, Мишин сразу узнал в рабочем приятеля и верного собутыльника Игоря Стасина. Мишин окаменел от удивления. Постоял несколько минут, как рептилия, и почувствовал, что замерз.