Владимир Бурлачков - Избранное

После школы она с первой попытки поступила в консерваторию и на втором курсе вышла замуж за оперного певца.

С годами певец прославился и стал непременным атрибутом концертов, которые показывали по телевизору по большим праздникам.

На одном из таких концертов телекамера пробежала по зрительному залу и на мгновения остановилась на ней. Она была очень красивой. Оператор помедлил и она повернула голову. Взгляд у нее был таким же доброжелательным и горделивым.

Через несколько лет на Декабрьских вечерах в Пушкинском музее он увидел в программке фамилию ее мужа и подумал, что она может быть в зале.

В антракте он увидел ее рядом с двумя щеголеватыми седовласыми мужчинами. Он ждал, пока хотя бы один из них отойдет в сторону. Он знал, что скажет ей о поселке, о стареньком кинотеатре, о лодках на пруду и еще о чем-то таком, что составляло их детство. У него не было никаких сомнений, что она его поймет.

Она слушала своих собеседников, иногда что-то отвечала и улыбалась. Чуть повернула голову и посмотрела на него. Глаза у нее были глубокими и милыми, и он обрадовался тому, что они остались такими, какими он их помнил.

«И сколько времени прожито, и кое-что в жизни достигнуто, – думал он. – И сейчас, конечно, могу подойти и рассказать о себе. Она, скорее всего, вспомнит».

Он направился в ее сторону и прошел мимо. Ему не надо было мучиться над вопросом, почему он так поступил. Он давно знал, что для него она навсегда останется недосягаемой.

Он прождал ее возле работы больше получаса. Она вышла из подъезда с двумя приятельницами, быстро распрощалась и стала переходить улицу. На ней были светлые брюки и мешковатая блузка навыпуск.

Ему показалось, что она его не заметила. Он опустил стекло в машине и высунулся, чтобы окликнуть. Оказалось, что она его видит.

Пока она усаживалась рядом с ним на переднее сидение, он успел заметить, что настроение у нее самое паршивое. Ему она ничего не сказала и, как всегда, со всего маху хлопнула дверцей.

– Что так долго? – спросил он.

Вместо ответа она поморщилась и после паузы сказала:

– Жарища какая сегодня.

– Ко мне поедем? – предложил он.

– Нет, – сказала она и даже не захотела объяснить.

Он подумал, что возле дома она скажет: «Ну, пока!». – И уйдет.

Тверскую они проскочили быстро, но на Бульварном кольце стояла пробка, и они тащились ни шатко, ни валко.

– Я подумал: ну, нам все-таки не по двадцать… И даже не по двадцать восемь, – сказал он.

– Тем более, – ответила она и вынула из сумочки пачку сигарет.

– Ну, вот жизнь и устроится, – сказал он.

– Я тебе уже говорила! – ответила она жестко и холодно.

– Но почему? Почему? – заторопился он. – Что за глупость?!

– Ой, вперед лучше смотри, – сказала она, показывая на дорогую машину, с которой они чуть не сцепились бамперами.

– Что за глупость? – повторил он.

– Вешать все это на себя на старости лет – вот это глупость, – сказала она и отвернулась.

– Другие вешают, – сказал он. – И радуются, когда так случается.

– Вот с другими эту тему и обсуждай. – Она всем своим видом показывала, что поддерживать этот разговор не собирается.

– Но ведь нам сколько уж… – сказал он.

– А что ты раньше думал? – съязвила она.

– «Раньше!» «Раньше!»… Я про «сейчас».

– Сейчас мне уже все ясно. И мама говорит…

– При чем тут мама?

– Отстань! – выкрикнула она.

Они проехали мимо Боровицкой башни и выскочили на мост. Жара спадала. Город стал не таким душным. За день жители успели вычистить его своими легкими.

– Может, махнем куда-нибудь искупаться? – предложил он.

– Не, устала, – сказала она.

Он помолчал и сказал:

– Ты у меня и молодая, и красивая. И я у тебя такой орел.

– Если бы молодая… – вздохнула она. – А ты – орел, где не нужно.

– Почему не нужно?

– Ой, сколько раз тебе говорила – найди себе бабу помоложе…

«Искал, не ищется», – подумал он.

Ему хотелось ее обнять. Он знал, что она сразу обмякнет, скинет раздраженность и станет ласковой, как в их лучшие времена, когда они любили бродить вечерами по весеннему холодному городу. Во всяком случае, он верил, что так еще могло быть.

– Мы же поженимся, – сказал он.

– А при чем тут это? – вспыхнула она. – При чем тут одно и другое?

– И что, вдвоем на старости лет останемся? – сказал он.

– Вот именно, что на старости, – сказала она.

– Все-таки я тебя не понимаю.

– Я решила! Не хочу и все.

– Ну, знаешь… Это не только тебя касается, – сказал он.

– Нет, только меня! – выкрикнула она.

За углом был ее дом. Сейчас она выйдет из машины, как всегда, с силой хлопнет дверцей и уйдет. Ему так не хотелось оставаться одиноким.

Пароход отчалил. Репродукторы взревели от оптимистичного марша. Публика облепила бортики на всех палубах. Из трубы потянуло горячей и едкой гарью.

Музыка быстро смолкла. Вода оказалась со всех сторон, и от ее близости пришло ощущение зыбкости. Пароход втягивался в русло канала, пароходная жизнь входила в обычную колею. Пассажиры сновали по лестницам, толпились в буфете, рассаживались перед телевизором с бегающими по экрану черными и белыми полосами.

На палубе на глаза Савельеву попалась средних лет, невысокая женщина с короткой стрижкой. Женщина стояла у борта и выговаривала за что-то дочери – стройненькой светловолосой девчонке лет семнадцати.

За ужином мать и дочь заняли столик в углу. Савельеву хорошо была видна только дочь; мать загородил сосед по его столику – парнишка в белой рубашке. Парень оказался чопорным и всякий раз, когда тянулся к хлебнице, просил извинения.

Савельев поглядывал то на него, то на девчонку и думал, что они очень подходят друг другу. Оба – светленькие, с приятными тонкими лицами и спокойными глазами.

Вечером на корме нижней палубы началась дискотека и Савельев перебрался на нос, подальше от шума. Мать и дочь стояли рядом и о чем-то тихо переговаривались. Дочь быстро ушла.

Савельев подошел поближе к женщине и сказал:

– Дочка на дискотеку, наверное, побежала…

Женщина промолчала, даже не повернула голову. Как будто хорошо знала, кто с ней заговорил.

– С удовольствием бы вас пригласил, но вы не пойдете, – сказал Савельев.

– Не пойду, – недовольно ответила женщина.

Ему оставалось сказать:

– Жаль. Всего доброго.

– И вам… – сказала женщина и оглянулась.

Она смотрела на него свободно и насмешливо. Он подумал: «Как легко она смотрит». Но было непонятно, что ее развеселило.

В коридоре у музыкального салона стояли друг против друга та самая девчонка и парень – сосед по столику. Парень что-то говорил; девчонка слушала его смущенно и весело. Они все-таки познакомились.