Лала Умуд - Урок любви

– Гызым (Дочка), ты так рано – ни свет, ни заря.

– Ай, мама, уже 12 часов.

– Вай, как поздно! – старушка засуетилась и, наскоро одевшись, шаркая шлепанцами, поспешила в ванную комнату.

Мине, старшей дочке Захра хала, было под 60. Она работала учительницей музыки. Задумчиво переворачивая яичницу, она обдумывала, как сообщить матери, что ее дом, старый отчий дом, будут сносить. Только вчера вечером им позвонили и сообщили, что Захру хала надо забирать, потому как все бумаги, подтверждающие снос здания, уже подписаны. Не позднее чем через десять дней нужно съезжать. Всю ночь Мина не спала, с мужем Али они обсуждали создавшееся положение. Она и с братом Бахрамом говорила, он приезжал вечером. Но как поделикатнее сообщить матери, не знал и он.

– Это ее убьет, – думала Мина.

Они так любили свою маму: всю свою жизнь Захра хала посвятила семье. Всегда кроткая и спокойная, никогда не повышала голоса на детей. Даже когда ее любимчик Бахрам не успел спрятать сигаретку, и мать застала его на заднем дворе. Он учился тогда в десятом классе. Ничего не сказала Захра тогда сыну, только грустно посмотрела на него. И на всю жизнь этот взгляд матери отбил охоту к курению у Бахрама.

– О чём думаешь, гызым? – ласково обняла Захра хала дочь за плечи.

– Да, ничего, ай мама. Как спала?

– Как младенец. Дома меня стены мои укачивают, дочка.

– Мам, ты садись, покушай. – Мина никак не решалась начать разговор. – А сегодня Бахрам с моря приезжает, сказал – зайдёт. Где твоя кружка, я тебе чай налью.

– Там, под айвой, на столике.

– Ты на улице сидела?

– Да я ни дня не пропускаю, когда моя красавица цветет. Ее ведь мой отец посадил, когда я родилась.

– Ой, мама, разве столько лет айвовое дерево живет?

– Живёт, дочка. Моё живёт!

– Удивительно, – Мина налила матери чай и села напротив неё.

Пила Захра хала чай вприкуску с сахаром и любила в чае много заварки. Не пила, если чай был светлый, просила добавить «рянг- цвет». Потому и не любила, чтобы ей кто-нибудь наливал.

– А зачем, гызым, Бахрам только сегодня с работы приехал, с моря, 15 дней дома не был – и сразу ко мне? Пусть отдохнет, завтра придёт.

– Не знаю, мама, сказал, соскучился.

– Всё ты знаешь, Мина, но не хочешь без него говорить. Что случилось у вас, что произошло?

– Ой, мама, ничего, беспокойная ты стала и подозрительная.

Старушка ничего на это не сказала, только вздохнула. День прошёл как обычно. Захра хала сидела во дворе на солнышке, а дочка хлопотала по дому. Сварила долму из нежнейших айвовых листиков – пип-долмасы. Около четырех часов вышла во двор. Мать дремала в своем любимом плетеном кресле. Дочка заботливо укрыла ее пледом, но чуткая Захра хала открыла глаза.

– Что-то ноги стали ныть, не к дождю ли?

– Да нет, на небе ни облачка. Скоро наступит жара. Мама, переедем на дачу, уже пора, ты же любишь свежий воздух по утрам. Петухи кричат, собаки лают, а вечером дымок от костра … Мама, там дышится по-другому, а тут всё загазовано, кругом стройка.

– Твой отец…

– Мам, мой отец, кстати, нам нашу дачу строить помогал и всегда с удовольствием там оставался.

– Да, любил Аскер свежий воздух.

– Ну вот, видишь.

– Перееду, через месяц, может.

– Мама, ну какой месяц, ты же видишь, повсюду цемент, пыль. Ты живёшь посреди стройки. Город растёт. Много новых домов с центральным отоплением и со всеми удобствами. Старые дома сносят. Они мешают, портят облик города.

Захра хала только поджала губы и промолчала. Вечером у Захры хала было шумно и весело.

Приехал Бахрам с женой и сыновьями-студентами. Захра хала хлопотала, сновала вокруг стола, заботливо опекая дорогих гостей, как всегда было принято в их гостеприимном доме. К вечеру пришел и зять Захры хала, муж Мины – Али. Вместе они поужинали в доме, а чай пили уже во дворе, под айвой. Правда, было немного прохладно, но все знали, как любила старушка – вот такие семейные посиделки у старого дерева.

– Мама, я хотел сказать тебе, что пора съезжать отсюда, – решился наконец Бахрам. – Нам звонили, нужно освобождать – дом будут сносить.

– А знаешь, Бахрам, здесь на Нижней Нагорной улице старый дом был, там жили очень бедные люди. Семья одна. Детей было шесть человек, еле концы с концами сводили. Лет 20 назад. Дети в школу ходили по одному. Обуви не было. И вот решили они съехать оттуда, а дом свой продали богатому одному художнику. Тот хотел музей там сделать. Заплатил он им мизер. Они купили в Масазыре (Пригород Баку) клочок земли и построили дом. А художник передумал музей делать и начал рушить старый их дом, чтобы построить себе новый. И вот, когда рушили стенку, где у них диван стоял, и дети вповалку спали, там обнаружили чугунок, полный золотых царских десятирублевок. Вот так. Нищая семья жила рядом с богатством и охраняла это богатство для прощелыги какого-то.

Воцарилось молчание.

– Мам, а причём здесь наш дом, дед вряд ли что замуровал в стену. А? Или ты что-то знаешь? – захохотал Бахрам.

– Нет, – Захра хала покачала головой. – Не было у нас больших денег. У маминой стороны деньги были. Прадед был ахундом (Ученый-богослов, просветитель), в то время важным человеком был. А отец был честным бессребреником. Просто вспомнилась эта история, вот и рассказала, несправедливо жизнь обошлась с теми людьми. Обидно.

– Мам, мы вещи собирать будем?

– Какие у меня вещи, – старушка пожала плечами. – Несколько фотографий да пожитки. Мне не жалко уезжать, я же понимаю, кругом всё новое. Новые дома будут. Просто дерево жалко, ведь погибнет…

– У нас на даче три айвовых дерева, а сколько других плодовых! Там и качалку твою поставим. Полкан, знаешь, как любит, когда ты на качалке сидишь, а он рядом с тобой лежит, охраняет.

– Мама, буду тебя из Новханов (Поселок на берегу моря) на море возить, там рядом.

Старая женщина тихо улыбалась, слушая речи сына и дочери, обнимая внуков. Невестка поправляла шаль на ее худеньких плечах. Захра хала улыбалась, и только при взгляде на дерево ее глаза наполнялись грустью.

Ночью она плохо спала, ей снилась буря, шёл ливень… сильный ветер раскачивал ее домик, и ураган с треском выворачивал айвовое дерево, прямо с корнями. А вдалеке стоял ее муж, покойный Аскер киши и грозил ей пальцем. Утром рано, когда Мина еще спала, Захра хала встала у плиты готовить халву на помин мужа.

– Мама, что ты в такую рань встала?

– Сон плохой видела. Собирай уже вещи-то. Чего зря время терять, я не хочу чужих людей видеть. Попрощаюсь с домом без посторонних.

– Хорошо, мама, как скажешь.

Вдвоём они быстро управились. Собрали нехитрый скарб старушки. Мало-мальски ценные вещи Мина давно увезла, боялась, что залезут воры или проходимцы, хоть старушку и редко оставляли одну.