Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Смехотерапия»

Наверно, скорбная минута
Имела роковую власть,
Когда с любовью похоть спутав,
Ты воле случая сдалась.

А ведь бывало: на турнирах,
Любви высокий идеал,
Тебе, избранница от мира,
Свой подвиг рыцарь посвящал.

Бывало, а теперь, о небо!
Бутылка горького вина,
Консервов банка, булка хлеба —
Твоя обычная цена.

В глазах написано страданье
Всему присущему назло,
А бурной ночи возлиянье
На кофту каплями легло.

Стоишь ли рядом с папироской,
Плюешь ли ты через губу,
Я красотой твоей неброской
Предвосхитил свою судьбу.

Мой ангел, где тебя носило?
Я долго ждал, и наконец,
Умилостивившись насилу,
Мне возвратил тебя творец.

Свои нечесаные пряди
Ко мне с головкой наклони
И, умоляю, бога ради
Покой утраченный верни.

Я жду, когда придет суббота,
Тебя я крепко обниму
И с перегаром запах пота
Вновь с вожделением вдохну.

«В тихонях черти водятся», —
В народе говорят;
И их мужьям приходится
Смирять тех чертенят.

Еще и недотрогами
Они у нас слывут,
Бывают очень строгими
И спуску не дают.

Зато, когда сосватаешь,
Тогда уж не плошай.
Пойдет, как распечатаешь,
В них шалость через край.

Когда ж они отважатся
Не быть скромнее всех,
Короткой ночь покажется
Для бесовских утех.

Ты отдавалась не любя,
Вращаясь львицей в шумном свете.
А нынче предали тебя.
И предал кто? Твои же дети!

Они свершили приговор:
В них нет к тебе достойной веры.
Им ненавистен твой позор,
Твоя распущенность без меры!

Не сожалея, не тужа,
Вы отдаете массам смело
На обозренье ваше тело,
Но есть ли в теле том душа?

Алкаш сначала колобродит,
Пьет водку и здоровье гробит:
Он занят, и ему тогда
Не до полезного труда.

Когда ж угробится серьезно,
Тогда уже работать поздно.
И сам собой готов ответ,
Что у него здоровья нет.

Язвительные искони,
Лжецы за длительные годы
Баранам вбили, что они
Не быдло, а цари природы.

А твердолобые слыхали,
Что господа, не зная бед,
Всегда на лаврах почивали
И ели, пили невпроед.

В таком сознании немало
Бараны гордо провели:
Пруд высох, пастбище тощало,
Скудел потенциал земли.

Пришла беда, но каждый овен
Уразуметь не мог никак,
Что в той разрухе был виновен
Он, как и избранный вожак.

Однако трудно господину
Признать вину наверняка.
Тогда они, как на скотину,
Набросились на вожака:

«Он стар и болен, слаб и хил,
Нетрезв и с каждой яркой дружен!
Долой его, он нам не нужен,
Он всю отару развалил!»

Лежала на лугу усталая корова,
А я стоял поодаль в полный рост.
Была среда. И дал себе я слово,
Что в пятницу ей наступлю на хвост.

Пусть покажусь безумцем всяким трусам
И предан буду все же их суду,
Но в пятницу я с учащенным пульсом
К коровьему хвосту вплотную подойду.

Все может быть: рогатая протяжно
Издаст свое пугающее «му-у».
Но левую – иль правую, неважно —
Над кончиком хвоста я ногу подниму.

И опущу одну из двух ту ногу
На хвост ее! Затем уж обе их
Поспешно унесу я к дачному порогу
И к радости нахлынувших родных

На уик-энд. Им в красках сочных точно
Все опишу, взбежавши на крыльцо,
Чтоб прежде всех мои жена и дочка
Могли гордиться мужем и отцом,

И мой племянник мог гордиться дядей,
А дядя мой – племянником своим.
И с внуками тогда смогу поладить,
Оставив подвиг свой в наследство им, —

Никто из них чтоб предка не стеснялся
И заявил потомков в час суда:
«Да, скрипа дед тележного боялся,
Коровы же лежачей – никогда!» —

«Гм, никогда! – завистника-соседа
Их оскорбит свидетельская речь. —
По пятницам – возможно, но по средам…»
Я эту клевету им помогу пресечь:

До октября я с дачи не уеду,
Скотину буду зорко сторожить:
Как только на лугу возляжет в среду,
Попробую на хвост ей наступить.

…День минул, два – и в пятницу я снова
В решимости свершить безумный подвиг мой
На выгон подошел. Пардон, а где корова?
С полдня сегодня, что ль, ушла домой?

И больше я ее не видел между
Коз, куцехвостых коз… она ушла навек,
На память об обманутых надеждах
Оставив пять лепешек на траве.

И где теперь лежит? Да и на свете есть ли?
Наш лабрадор не взял ее простывший след.
Откуда в жизни взяться счастью, если
Элементарного везенья нет?