Ирина Ишимская - Прогулки по прошлому и настоящему. Рассказы. Эссе

Я часто вспоминала сад, ангелов, моих бабушек.

Утром проснешься и бежишь по теплой земле к бочке с водой.

Открываешь кран и любишь это утро, эту воду и землю.

В городе К., куда привезла меня мама, потом на меня находили странные состояния.

Зачем мы сюда приехали с другом. Я не помню номер квартиры. Позвонила бы сейчас. Да память подвела.

Дом стоит длинный перпендикулярно этой девятиэтажке. Все обжитое и в зелени крупных деревьев. А тогда он только строился. Я смотрела зимним вечером на искры от сварки из окна кухни и слышала в голове приходящие строки стихотворения:

Я сижу на стуле, опустив голову в руки, и чувствую, что меня нет, а мое Я превратилось в фигурку, что ходит поблизости. Голова тяжелеет, растет, становится огромных размеров, и какой-то внутренний голос говорит фигурке: «Иди, иди сюда, иди в голову, там тебе одиноко ». Фигурка озябшая, неприкаянная, входит в голову, и тут я чувствую, что пальцами сжимаю виски. Оказывается, я заснула. Рядом тетрадь и ручка.

Я вошла в коридор дома-замка с переходами, коридорчиками, отделениями, большими залами в башнях, и жили там люди, которые придумывали разные тексты. Кто полулежал, кто сидел, опустив голову, кто в задумчивости стоял. В этом замке лил искусственный дождь, гремел гром, пролетали прозрачные звери. И временами теплело. Хозяин дома-замка посмотрел на меня, и сразу же стало понятно, что он человек-поэт. Большие глаза поэта блестели. Я села напротив него, чтобы ловить каждое слово. Поэту это понравилось, и он все время смотрел на меня.

– Здесь все создают свои миры. И главное, чтобы эти миры были отпечатаны на машинке.

Идем с А. дальше. Спускаемся вниз к парку. Помню, я тогда страдала от тоски по земле. По запахам и звукам детства. Стих про Сибирь написала.

Сибирь моя! Слышится снова

Скрипенье калиток в ночи.

Ребенка когда-то родного

Возьми к себе и приручи.

И в бане старухи с крестами

Близки мне, и погреба сырость.

И кладбище там за мостами,

Где милое сердце не билось.

Милое сердце моей прабабушки. Она тогда уже умерла. А бабушка еще жива была. Анастасия Ивановна, по последнему мужу Буденная, в девичестве Григорьева. Он погиб на войне. Оторвало обе ноги. Маме был неродным отцом. А родной отец мамин тоже так же погиб на войне за год до гибели отчима, Костя Бульченко. Моя бабушка жила в Ишиме на моем дорогом Речном переулке. С детством ранним мне очень повезло в этой жизни. Я подрастала в райском саду. Запахи, они наполняли мое сердце блаженством. Там запахи распадаются на множество составляющих и уводят в свои миры. Напоминают непостижимое. Сирень пахнет каплями росы, счастьем. Еще большим счастьем пахнет тополиный пух. Летом он собирается в уголках двора мягкой скатертью. Я беру его в ладони и подношу к лицу. Бабушка Тася очень любила цветы, и они отвечали ей взаимностью. Гладиолусы. Георгины. Анютины глазки. Все цвело и радовало глаз. Бабушка уходила на работу. Работала фельдшером. Мы с бабой Анной оставались одни. Она плела половички из разноцветных кусочков материи. Старое белье разрывается на полоски. Полоски сплетаются в косички. А потом эти косички заплетаются в круг, пришиваются друг к другу. Еще она всегда пела частушки, песенки. Она очень любила Пушкина. Была неграмотная. Мама научила ее читать. Баба Анна выучила наизусть всю поэму «Руслан и Людмила» и по памяти мне ее рассказывала.

Сели на пень в парке, и я сама начала уже дальше читать вслух из моего ненаписанного романа. Романа? Это же повесть? Да нет, это рассказ. А в чем разница? Я не училась в литинституте.

Больше всего я боялась, что выгонят из волшебного дома, но он меня оставил и даже предложил быть старостой, от чего я в страхе отказалась. Люди-фигурки передавали друг другу ценность – напечатанный нелегально в самиздате сборник стихов Н. Гумилева.

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,

Не проси об этом счастье, отравляющем миры,

Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое темный ужас начинателя игры!

Н. Гумилев «Волшебная скрипка»

А за стенами дома плакаты, демонстрации, собрания, что-то непонятное и жуткое. Иногда плакаты появлялись и в доме, от них не было спасу и там. Даже полка шкафа оказалась заклеенной тоненькой полоской бумаги, на которой красовался кричащий лозунг. Империя правит человеком.

Человек-поэт сказал: «Что они совсем с ума сошли », – и засмеялся. Плакаты исчезли, и полились искусственные дожди.

Я закрыла глаза. Она прошла, божественна и совершенна. Кто это? Красивее ее, тонкой и светлой, в легких одеждах, никого не было на свете. Мысль, что мне никогда не быть такой, промелькнула в сознании. Она подняла голову выше, и, присмотревшись, я узнала в ней себя. Тогда я подумала, что это моя смерть. Но позже мне были даны знания о моем Высшем «Я». Когда играла скрипка, неземное тело отделялось от земного и улетало в пространство. Музыка умолкала, а тело тащилось по городу, чужое и ненужное мне.

Я отложила листочки и подумала о том, что я свое Высшее «Я» видела несколько раз. Оно всегда прекрасно.

Мы сидели за продолговатым столом и переставляли шахматные фигуры на доске, кидались ножами, играли на скрипках. Так проходил вечер. Больше всего мне нравилось слушать шумы словодождей. Однажды он сел рядом, и его колени касались моих. Черные джинсы, отстроченные белыми нитками по бокам, приблизились к моим ногам как бы случайно. И я почувствовала, как искра прошла по всему моему телу.

Человек-поэт пригласил меня на семинар. В доме народного мыслетворения собрались молодые играющие в слова. Вначале было общее собрание, потом все разошлись по комнатам. Человек-поэт в свитере с кленовым листочком восседал во главе стола. Я радовалась миру, людям и главное – тому, что он напротив меня и можно видеть его вот так близко целых пять часов. Когда мной были прочитаны мои стишки, учитель сказал присутствующим: «Ну вы, наверное, поняли, что И. незаурядный поэт ».

Облокотившись на перила, стоит человек в черном костюме, но у людей не бывает таких глаз. У него нет зрачков, а все глазное яблоко темно и светится неестественным блеском. Мы беседуем. Потом в ярких красках в нежном воздухе я бью моего нового знакомого палкой, прогоняя от себя, потому что он не человек. Углеглазый исчезает. Мельтешение прохожих. Я бегу по коридору и спрашиваю: «Вы не видели странного мужчину с черными углями вместо глаз? ».