Николай Игнатенко - Дельфин

Звукорежиссёр отпустил руку Луки и откинулся, не обращая внимания на белесый след, оставленной им отметины.

– Для этого у меня есть вы. Я не беру этот груз на свои плечи в одиночку, и я ищу тех, кто тоже хочет быть Атлантами. Разве не шанс стать художником, подмастерье?

Лука улыбался и посыл звукорежиссёра понимал – сейчас ему было необходимо правильно подобрать слова, поскольку из души они не лезли – стакан их наоборот предательски глушил вместо стимулирования. Писатель не знал «Дельфин» так близко, как большинство театральной прослойки пирога города, потому ему нужно было интуитивно попадать в ритм, смешивая его со своим видением театра.

– Большое дело – большая ответственность.

– Большой салют по его окончании. И большое чудо в его процессе.

Эд поморщился.

– Снова вы о чудесах.

– А о чём еще нам с вами беседовать в такое время и посреди такой погоды с такими напитками на столе?

– О времени, погоде и напитках, полагаю.

Лука улыбнулся.

– У меня другие планы. И в будущем, в отрыве от сегодняшнего диалога, они не связаны с этими понятиями.

Звуковик выдохнул.

– Если договоритесь с охраной. И вообще, у меня ощущение, что вы купили и меня и мою подругу с потрохами только что, потому что я знаю, какое впечатление на неё это окажет и…

– Вы говорите, что это беспроигрышный вариант. Примерно это я и рассчитывал услышать, но вы даже отдаленно придумать себе не сможете, насколько плохо я представлял ту радость, которая сейчас во мне.

Лука, хорошо представляя свою радость, неуклюже махнул официанту, встряхнув браслетами, чтобы тот повторил напитки.

– С охраной поговорю я, а вы за меня поручитесь. Не хочу все делать по-черному.

– Вас уже заметили и опознали, поверьте.

Лука вспомнил разговор с братом и откинулся на спинку:

– И не поставили в известность с ордером на арест или обыск?

– В театре ничего не пропала, а вы явно не злоумышленник, да и стояли все время у двери зала, наблюдая выступление. Вас просто сочли чудаком – селебрити. Как вы выбирались?

Эд был очень доволен минимальным превосходством над писателем, основанном исключительно на его вере в непоколебимость и бессонницу охраны. Достоверно он не знал. Охранники были какие-то замкнутые в последнее время, даже кепка не взмывала над постом в знак приветствия. Ему однажды показалось, что один из них сделал шаг в сторону Эда, когда тот пришел с утра на днях, а затем осекся.

– Через окно подсобки на первом этаже. На том углу на улице камера смотрит в другую сторону.

Звуковик хмыкнул и смотрел, как Лука вертел стакан, отчего тот периодически издавал хрустальный стон от соприкосновения с деревом стола.

– Так все же. Когда приходить в «Дельфин»?

Глава 15. Двенадцать ровно.

– Выключи эту ерунду.

– Если это – ерунда, то как назвать то, что ты исполнял все предыдущие до «Дельфина» годы?

Август вздохнул и отпил из облепленного наклейками с рекламой картонного стакана. После этого младший брат натянул шапку поглубже на уши и присмотрелся в темноту холодного ноябрьского вечера. Братья сидели в сером Шевроле Луки на парковке «Равенны» и всё, чем занимались последний час – это смотрели в сторону выхода из театра. Лука выглядел слегка раздражённым, затея брата ему совершенно не нравилась, хотя отчасти он был с ней согласен.

– Перед тем как стать домушниками или «театрушниками», мы должны убедиться, что она задержится на час в очередной раз. Если задержится сегодня, то задержится и в день закрытия представления.

Лука не стал отказываться от идеи хотя бы потому что он был не против увидеть Эмилию еще раз. После приёма ситуация внутри него «усугубилась до предела», по мнению Августа: старший брат был настолько ошеломлён актрисой, что не ночевал дома, а провел несколько часов, шатаясь по паркам, а впоследствии нагрянув под утро к Августу за чашкой кофе. Младший брат не переживал такого в своей жизни, но относился к переменам в брате с пониманием.

Лука не становился обузой, как это бывает с влюблёнными, напротив – он отчасти был предоставлен сам себе и мыслям, шумевшим штормами большим зелёных глаз Эмилии. Он очень многое написал в последние дни, закончил несколько, казалось бы, безнадёжных черновиков, и теперь готовился к событию, которому было суждено, по замыслу, явить необычного и разностороннего Принца Равенны. Сейчас сам Август был весь в мыслях о будущем сумасшедшем вторжении и последующем чуде, однако звеневшая по радио музыка сильно выбивала его и колеи, потому он повернул колесико в сторону нулевого звука. Лука пил свой кофе и пар от его дыхания выскальзывал в окно. Старший брат тоже настолько улетел в свои переживания и воспоминания, наслаивавшиеся одно на другое в один из немногих моментов спокойствия и умиротворённости, что не заметил исчезновения музыки.

Август поёжился и, взглянув на часы, которые у него по обыкновению перед каким-либо событием находились циферблатом с тыльной стороны предплечья, как у спецназа, сообщил:

– Двенадцать ровно.

– Стало быть, начала петь.

Младший брат спрятал часы под рукавом рыжей кожаной куртки и отпил из высокого картонного стакана.

– Беседовал со звукорежиссёром?

Лука утвердительно кивнул и улыбнулся.

– Он не вполне хотел с нами сотрудничать, но я нашёл способ его убедить.

Август хмыкнул и сделал еще глоток.

– У него не было выбора, я полагаю.

– Стало быть, охрана в эти часы не сильно смотрит за происходящим, зная, что вечерние спектакли в театре – это в порядке вещей. Так?

– Они в это время демонстративно курят или не придают значения происходящему на камерах. Знают, что всё, что происходит в театре – часть представления, пусть и немного внештатного.

– Они курят или будут курить, потому что ты попросишь?

– Будут.

– Наличие звукорежиссёра за пазухой сильно облегчает задачу.

– Кабину со сцены будет не видно, а тень должна успокоить её и создать впечатление, что всё происходит в ежедневном, насколько это вообще возможно для ночных свиданий или концертов, режиме.

Август удовлетворённо кивнул.

– Мы должны расположить стойку так, чтобы тебя не было видно. Чтобы ты мог по-настоящему появиться из темноты на своём куплете.

Лука провел кожаной перчаткой по волосам, отбрасывая непослушную челку куда-то в сторону затылка.

– Не совсем. Мы должны оказаться рядом с разъемом, в который сможем подсоединить стойку. Тогда вы сможете через центральный пульт обнаружить и вывести её на главные динамики, чтобы я звучал наравне с Эмилией.

Август нахмурился.

– И если этот разъем находится в месте, которое я не смогу затемнить отключением прожекторов и ламп, а еще мне нужно знать, приспособлены ли тамошние розетки к тому…