Николай Игнатенко - Дельфин

– Значит, кофе. Ночь будет долгой.

Лука не был фанатом кофе, но иногда прямо необъяснимо тянуло к этому напитку, и он считал, что умел в нем разбираться. Некоторые сорта были прямо по его вкусу.

– Кофе бывает разным. – говорил он всем подряд время от времени, – Но его запах тяжелой трудовой ночью порой избавляет от ненужных мыслей, оставляя в остатке ту самую идею, которую ты хочешь переложить на бумагу, транслировать из души.

– Стало быть, тебе просто нравится его запах. – неизменно отвечал Август.

По прошествии нескольких часов братья сидели друг напротив друга на полу, упершись спинами в стены. Лука, облаченный в спортивные штаны и в комфортную свободную майку с надписью на испанском, которую младший брат немедленно перевел. Значение Лука забыл почти сразу же. Август в длинной синтетической водолазке с капюшоном, натянутым на голову, выглядел немного мистически посреди ночи.

– Ты как трагический персонаж. Голову еще на колени опусти и смотри в пол.

– Если все твои трагические персонажи выглядят именно так, то мне тебя жаль.

– Если все твои остроумные реплики фанатам в зал на концертах звучат именно так, то ты выбрал неверную стезю.

Август пошуршал листами у своих ног, и поднял несколько:

– Что мы еще не прослушали?

Лука взял вторую часть испачканных в черниле и надеждах листов с кресла, и, меняя их местами в руках, с уверенностью в голосе ответил:

– Все прослушали. Все в твоих связках и душе. Все в твоих руках. Они либо растают, либо закидают тебя помидорами.

Август, теперь действительно уронивший голову на колени, говорил усталым голосом из маленького персонального бункера для головы из ног и рук:

– Всё сделано. Всё сделано, что от нас зависело.

Лука отпил из кружки. Стрелка на часах приближалась к четырем утра.

– Август, уж я-то знаю, как ты берешь эти ноты, когда ты смотришь не на меня, а сквозь меня. Я знаю, каким ты обладаешь талантом, когда не поешь в оковах, созданных в попытке быть свободным. Когда ты поешь не для того, чтобы достичь своей личной планки, а для того, чтобы чувствовать себя немного иначе, нежели всегда.

Август поднялся, звучно опустив свой стакан на подоконник.

– Почему ты каждый раз находишь необходимые слова? Нет, почему ты их ищешь? Это касается не только меня, и не только этой ситуации. Взять ту же Октавию, или, например, когда у Марка случился тот обвал во всем – он пришел к тебе, не сомневаясь ни секунды, что ты его примешь.

– Я, как мне кажется, просто не могу их не искать. В конце концов, пустым без них я всё равно себя не чувствую, а щедрость – это хорошо. Ну и отчасти потому что ты мой брат.

Писатель улыбнулся и поднялся, встав в полный рост рядом с братом.

– Так вот если мне дано большое сердце, то частички его я могу прикреплять не только к страницам своих книг, но и давать тем, которые в нем нуждаются. Я сентиментален, эмоционален и решителен. И я не могу дать это, поделиться? Кто же я после этого буду, если не оторву тебе кусочек этого огромного пазла «Я», чтобы ты поднял голову выше, устроил всему городу магию, да такую, чтобы светлячки в зале летали.

Август отвернулся к окну, не находя, что ответить. Его глаза были мокрыми, а брат редко позволял себе такое.

– Кхм… В последние дни я совсем дал слабину.

Август смотрел на мозаику ночных окон города.

– Ты не только сам сентиментален, но можешь и других «одарить» этим.

Лука присоединился к нему у окна.

– Это и вправду дар, Август. Если не смотреть на это слово поверхностно, а вложить в него целый особый тип человека, способного не пускать слезы по любому поводу, а ощущать всю эту непомерную вселенную капельку ближе и тоньше, чем другие.

– А еще какое-то время назад ты меня бы бил.

Август двинулся к небольшому деревянному возвышению в гостиной, которое было уставлено самыми разными музыкальными инструментами и служившее домашней сценой. На мгновение младший брат задержался, еще не взойдя на сцену. Помедлив, он мысленно прокрутил перед взором все свои неудачные пробы и выступления, сравнив их количество с удачными. Причмокнув от досады, он решил во что бы то ни стало разорвать порочный круг.

Глава 17. Самые талантливые люди своего времени.

Лука совсем не был похож на продюсера, а Август совсем не был похож на заглавного артиста вечера. Братья толкались в гримёрке, едва уворачиваясь от обслуги, приведённых Эриком для помощи в шоу. Многие из них лишились работы в самых разных местах – от театров до костюмерных агентств, и порой совсем не из-за компетентности. Попугай знал множество людей со сквернейшим характером, которым не хватало места в тех мирах, которые созданы не ими. Сонг считал это качество большим талантом противостояния системе и всячески помогал людям с такой судьбой способами, похожими на имевший место быть в этот вечер.

Впрочем, сегодня Лука и Август совершенно не отказались от такого наплыва сложных людей, потому что все они благополучно еще накануне заняли свои рабочие места в «Дельфине» и вписались в безлюдное пространство гримёрки и технической зоны очень гармонично. Теперь здесь уже не журчал ручей пары-тройки людей из основной креативной группы театра, а гремела самая настоящая горная река из костюмеров, художников и просто мастеров на все руки. «Дельфин» уже совершенно точно ожил. Казавшееся большим в пустоте пространство теперь кипело и выплескивалось через несколько окон, ведущих на задний двор театра, сейчас предусмотрительно спрятанного братьями плакатами и винтажным забором от посторонних глаз. Парк «Дельфина» нуждался в капитальной перестройке и ремонте, поскольку он, в отличие, от основного здания, вообще не использовался минимум лет семь, и это самые оптимистичные прогнозы, а потому хоть и был до сих пор красив и очарователен, притягивал сегодня он именно своей запущенностью и дикостью. На парк времени Сагаделло не выделил, потому всё осталось таким, какое оно есть.

При первом планировании Лука посчитал, что после первого шоу парк обязательно займет своё место в графике работ по преображению театра. Некогда этот знаменательный задний двор был одним из самых красивых в городе и уж точно самым романтичным.

– У тебя немногим больше пятнадцати минут. Все уже тут?

– А как же.

Братья молчали, потому что в последние дни было сказано и так слишком много всего, как хорошего, так и плохого. Эмоциональный накал обоих приблизился к критической отметке, и, если Лука выглядел внешне спокойным, то Август, похоже, намеренно подвёл себя к точке кипения, чтобы в нужный момент дозированно это выдавать публике. «Дельфин» получил полный зал, в котором сочетались как люди из творческого общества, так и совершенно их других областей: здесь были и доктора, и учёные, и некоторые из руководства города – всем было интересно поглазеть на преображение главного театра конца прошлого века. Лука посмотрел на часы и позвонил в колокольчик, раздавшийся эхом во всех помещениях закулисья. Отовсюду постепенно начали стекаться, как стая к вожаку, персонал и творческая группа во главе с Эриком, перещеголявшим самого себя в нарядах.