Игорь Майоров - КЛУБCLUBКЛУБ. Мемуары от третьего лица

Главное, наверное, было в том, что на дискотеке у Тани всем было хорошо. Может быть, это и преувеличение, что всем, но людей, которым все это дело не нравилось бы, с тех самых времен встречать не приходилось. Оказывается – оказалось тогда и продолжает оказываться сейчас, атмосфера в клубе не зависит от удобств, сервиса и непрокуренного воздуха. Все это, может быть, нужно, но, не это есть главное. На вопрос – что же есть это вот главное М.пытался ответить все эти годы. Вся эта книжка (ну или по крайней мере главы, посвященные клубному движению), собственно и придумана для того, чтобы ответить – прежде всего самому себе.

Однако вернемся к первому визиту. До открытия оставалось что-то вроде недели. Стены уже были покрашены (светлой или даже белой) краской. На окнах жалюзи. Построена барная стойка, но, будучи тогда не буфетчиком, а техником, М.не обратил на это внимания. Все освещение состояло на тот момент из ламп дневного света – обычных, длинных, совковых. В тот момент, когда осветители вошли в зал, кто-то, не то Морозов, не то Пиганов, демонстрировал вделанное в одну из ламп чудное изобретение, которое, включало и выключало лампу от хлопка в ладоши или от другого достаточно резкого и громкого звука.

Где-то в углу помещения Таня достаточно сбивчиво объясняла каким-то людям, что в одной из маленьких комнат, где должно было быть что-то вроде чилаута, (нам тут ПП.тычет в википедию, что «чилаут» это такая музыка, а на клубном языке чилаут это такая комната, где не так громко и можно отдохнуть), необходимо сделать вдоль одной из стен стеллаж, затянуть его стеклотканью, а под стеклотканью разместить электрические лампочки. Она объясняла это тем, что каждый день проезжает мимо американского посольства, где тогда проходил ремонт фасада, и все было выполнено именно в этой эстетике. Тогда для Москвы это было достаточно необычно – затягивать леса тканью и Тане это понравилось как дизайнерская идея.

Остальные, находившиеся здесь же люди – это были родственники и знакомые присутствовавших, занимались еще какими-то, причем на первый взгляд, не самыми необходимыми вещами или же просто глазели по сторонам. Кто-то собирался ехать что-то покупать, что-то там протиралось, что-то прибивалось и понятно было, что конь еще практически даже не начинал валяться.

Главным элементом оформления клуба являлся стол, по сути даже не стол, а помост, круглый, метров пять диаметром. Он располагался в центре зала и был позаимствован кажется во МХАТе будучи декорацией какого-то списанного к тому времени спектакля. (В дальнейшем традиция использовать списанные театральные декорации была продолжена и в TABULA RASA появилась зебра из спектакля «Соломенная шляпка», тоже списанного к тому времени, но об этом в какой-то из следующих глав). Стол предназначался для танцев на нем и впоследствии использовался именно так. При том, что высота у стола была стандартная – 90 сантиметров и запрыгнуть на него было не такой уж и банальной задачей, тем более, если девушка была «подшофе». С другой стороны стол дарил маленькую нехитрую радость подсаживания (или подбрасывания) на него дамы сердца и ссаживания ее обратно, то есть маленького локального приключения. К тому же танцующие на нем девчонки – а сейчас почему-то кажется, что танцевали в основном девчонки, может быть, они просто лучше запомнились – оказывались на виду, на некоем подобии сцены, ими могла любоваться окружающая публика – ну вы сами понимаете. Так что стол был решением, несомненно, удачным.

Вот этот стол М.с Розенталем и предстояло каким-то образом осветить. Еще раз напомню, что в скромном хозяйстве обычного московского театра никаких дискотечных или, как их называют, динамических эффектов не было. Вообще непонятно, где тогда такие эффекты были, в Нью-Йорке разве что. Не было даже пульта, который мог бы сам в такт или не в такт музыке моргать прожекторами. Единственное, что было возможно вынести из театра, как в силу габаритов, так и без ущерба для текущего репертуара, был регулятор «РО 1—6». Регулятор этот представляет собой металлический ящик примерно метр на метр и толщиной сантиметров тридцать. С одной стороны на ящике присутствовали клеммы (болты с гайками), к которым следует присоединять прожектора или другие источники света, с другой стороны располагалось шесть реостатов, то есть таких пластмассовых штучек, при передвижении которых прожектор плавно зажигается, или же при движении в обратном направлении гаснет. Соответственно его можно оставить гореть процентов на тридцать, или на пятьдесят или на семьдесят. При плавном загорании источника света регулятор немилосердно гудит, причем, когда прожектор горит на сто процентов гул стихает. Впрочем, на дискотеке это не так важно. Важнее, что моргать в такт музыке это устройство способно только при наличии рядом человека, который будет вручную двигать упомянутые шесть ручек вверх и вниз в разных комбинациях. Создавать, так сказать, световые эффекты.

Забегая вперед, скажу, что недостатка в людях, готовых поморгать светом, причем совершенно бесплатно, в клубе у Тани никогда не ощущалось. Многие люди, слегка выпив, с удовольствием занимались этой, в общем-то, достаточно нудной работой. Наверное, в этом проявлялась извечная тяга человека, не причастного к миру кулис, к этому самому миру кулис прикоснуться. В итоге свет, как и многое другое в этом заведении, не являлся чем-то заранее отрегулированным. Иногда он моргал как сумасшедший, иногда не моргал вовсе.

Напрашивается мысль, что в сути своей это неправильно. Но я бы так однозначно не судил. Собственно, именно на примере дискотеки Тани Друбич (наряду с еще несколькими примерами, о которых позже) был сформулирован (для собственного пользования) один из законов клубного движения. Закон этот гласит, что атмосфера в заведении прямо пропорционально уровню распиздяйства, существующему в нем. К сожалению, оба они обратно пропорциональны рентабельности оного заведения. Ничего нельзя доводить до Абсолюта – ни порядок, ни беспорядок. Собственно, в угадывании нужной пропорции этих вещей и состоит искусство управления клубом. Остальное – техника.

Однако вернемся к хронике происходящих событий. Сейчас уже невозможно установить, сколько точно дней оставалось до планируемого открытия, когда М., Розенталь и примкнувший к ним Валерий Новак, который, уже будучи художником по свету спектакля «Твербуль» продолжал как-то сотрудничать с театром «Эрмитаж», который конечно же не мог оставаться в стороне от всего этого, впервые появились в этих стенах, ясно только, что немного. То есть категорически недостаточно для того, чтобы сделать то, что еще нужно сделать. Казалось бы, этот нехитрый закон «нехватки немногого времени в самый последний момент» можно было понять еще будучи студентом. Теперь это называется «дедлайн», но тогда таких слов еще не было придумано. Собственно, для курсовых работ и проектов, закон в целом был выведен. Однако общий закон, охватывающий всю трудовую деятельность людей, он стал ясен М.только теперь.