Константин Хайт - Свидетель

Между тем, погода, очевидно, портилась. "Марианну", отдавшую якорь на внешнем рейде, изрядно потряхивало, и лица присутствующих, за исключением моряков, начали утрачивать свои естественные цвета. Это заставило чиновника форсировать процесс.

– Так, – заявил он, – либо мы сейчас же досматриваем судно, либо я уезжаю.

– Досматриваете судно? – неподдельно удивился Степан, словно последний час речь хоть раз заходила о чем-то другом, – Зачем?

– У вас на борту могут быть нелегальные иммигранты, – чуть не завопил чиновник, стремительно избавляясь от остатков политкорректности.

– Эмигранты? – заинтересовался капитан, наивно хлопая глазами, – Какие эмигранты?

– Нелегальные! – кривясь уточнил чиновник. Видно было, что ему нехорошо.

– А, – радостно протянул Степан тоном внезапного прозрения.

Затем добавил с покаянной миной:

– Но… у меня нет на борту нелегальных иммигрантов.

– Проверим, – через силу выдавил инспектор и дернулся к выходу.

– Погодите, – остановил его капитан. Очевидно, внезапно обретенное озарение подсказало ему особенно сильный аргумент, – но ведь вы не можете найти у меня не-ле-галь-ных эмигрантов, их тут нет!

– Проверим, – повторил чиновник.

Будь у него в руке бейсбольная бита или хотя бы хоккейная клюшка, Степану наверняка пришлось бы плохо. – Если вы действительно не везете ничего запрещенного, то сможете немедленно выйти в рейс.

– Выйти в рейс? – просиял Шерстопят, словно наконец-то услышал знакомое слово. И добавил укоризненно:

– Так бы сразу и сказали…

И, широко распахнув громоздкую металлическую дверь, завопил что есть мочи:

– Приготовиться к отходу!

Воспользовавшись моментом, чиновник молнией метнулся к трапу. Следом за ним потащились двое его подручных.

Вслед им послышалось недоуменно-ворчливое:

– Эй, кто-нибудь, покажите товарищам судно! Им нужны какие-то эмигранты… поищите с ними… Хотя вообще-то у нас порожняк.

– Если я когда-нибудь соберусь писать книгу, – серьезно проговорил Руслик, – эти два персонажа будут первыми в очереди.

– Жаль, что ты не Чехов, – резюмировал я, и мы одновременно поднялись из-за стола.

* * *

– Привет, – сказала Галка удивленно и немного растерянно, – Проходи.

Я зашел в длинный темноватый коридор и принялся, неловко озираясь, выглядывать Руслана.

– Он сейчас, – подсказала Галка, без труда угадав, что я ищу.

– Руслик! – позвала она в глубину коридора, – это Игорь.

Он появился в халате и шлепанцах на босу ногу – ни дать, ни взять турецкий визирь на заслуженном отдыхе. Странно, что жена разрешила ему шляться в таком наряде: сама она в жизни не позволила бы себе ходить расхристанной даже дома. В тот момент я впервые поймал себя на том, что частенько думаю про нее без всякой на то причины. Я вдруг осознал, что за пятнадцать лет знакомства ни разу не видел Галку неопрятной, неряшливо одетой или непричесанной. Мы ходили в походы, ездили на пикники, как-то по молодости даже прыгали с парашютом, но везде она неведомо как находила время привести себя в порядок. И еще я подумал, что, если бы среди моих девушек была такая, которая могла бы, родив двоих детей, так же выглядеть в тридцать один год, я наверняка присмотрелся бы к ней серьезнее.

Я так замечтался, что возникшая пауза получилась неловкой. Пришлось спешно доставать из-за спины цветы и коньяк и, повесив на лицо глуповатую улыбку, орать: "Поздравляю", хотя выглядело все это натянуто и неудобно.

На лицах Габоевых появилось ратерянное выражение.

– Спасибо, – приняла букет Галка. – А с чем?

Тут настала моя очередь изумляться.

–. Ребята, вы что? У вас же сегодня десять лет.

Физиономия Руслика слегка вытянулась.

– Ну да…– подтвердил он не слишком уверено.

– Не "ну да", а точно. Неужели вас еще никто не поздравлял?

– Не-а, – весьма неопределенно заявила Галка. – У нас телефон с вечера выключен.

– Понимаешь, – уточнил Руслан после секундного раздумья, – мы тут… э-э-э… немного поссорились.

Я присвистнул. Не то, чтобы Габоевы никогда раньше не ссорились, но уж точно не настолько, чтобы рассказывать об этом мне. Тем более в такой день.

– Так…– протянул я, еще не зная наверняка, что буду говорить дальше.

– Ничего, ничего, – поспешно откликнулся Руслик. – Это нормально, случается. В общем уляжется-успокоится.

Глаза его в этот момент смотрели куда-то мимо. Руслан принадлежит к породе людей, которым противопоказано врать: выражение лица всегда выдавало его с головой.

Галка озабоченно покосилась на двери детской. Оттуда доносился смех и веселое повизгивание. Но сам этот опасливый многозначительный взгляд говорил даже больше, чем русликовская ложь.

– Так, – отрубил я, демонстративно глядя на часы и стараясь выглядеть как можно решительнее.– Сейчас, похоже, вы не в форме, а мне надо на работу. Заеду часиков в пять. Вино пока забираю, цветы оставляю, чтоб не завяли.

– В пять не получится…– начала отнекиваться Галка, но я что есть силы замотал головой, не желая ничего слушать. Я был уверен, что любая тактичность только испортит дело.

– Заеду, а там разберемся. До вечера.

Не помню, кто из них закрыл за мной дверь.

Никакого плана у меня не было, приходилось все придумывать на ходу. Я твердо знал, что, если эти два упрямца поцапаются всерьез, дело может закончиться алиментами. Десять лет – слишком долгий срок, чтобы вдруг делать событие из пустячных трений. Был у них повод или нет, но поругались они крепко, раз уж мне стало об этом известно из первых рук.

Естественно, урегулирование отношений было личным делом семьи Габоевых, но в глубине души я ощущал, что не могу пустить его на самотек и дать им испортить себе жизнь из-за какого-нибудь пустяка. И я, как это не смешно, стал разыгрывать из себя добрую фею.

Мне могло повезти, а могло не повезти. Мои шансы были пятьдесят на пятьдесят. Они могли дождаться меня из вежливости, могли и уйти по каким-нибудь свежепридуманным "делам". К счастью, оба были дома. Более того, явившись к ним без четверти шесть, я прямо на пороге столкнулся с конкурентами в лице руслановых родителей. С цветами и подарками, они нерешительно топтались в прихожей, ошарашенные примерно так же, как я утром.

– Итак, – тявкнул я, продолжая играть роль отца-командира, – пять минут на сборы и вперед.

– Чего? – опешил Руслик и встал в позу, готовый протестовать.

Но инициатива была на моей стороне.

– У меня билеты на балет, – пояснил я, доставая из кармана бумажки, стоившие мне полдня преизряднейшей нервотрепки. – За деньги, между прочим, купленные. Поехали, приобщимся к искусству, а потом, уж поверьте, у вас еще хватит времени погрызть друг друга, – добавил я с вымученным ехидством.