Юрий Бригадир - Сны скорпионов

Я никогда не жалел клиента, и уж тем более не переживал за него, но иногда внутренне подключался к нему. А он, как мне казалось, чудилось, представлялось – ко мне. Это получалось не каждый раз, но если получалось, то мы работали как синхронные прыгуны в воду. Где-то там удар сердца. И у меня удар. Где-то вдалеке невнятная, расплывчатая мысль о Солнце. И у меня. Он медленно набирает в грудь воздуху. И я. Он выдыхает, спокойно и расслабленно. Я тоже. И вдруг он задерживает дыхание, повинуясь стадному импульсу. Это я перестал дышать, слившись со снайперской винтовкой в одно целое. За мгновение до выстрела ни он, ни, тем более – я, уже ничего не можем изменить. А потом выстрел, отход по программе, безопасное место, катарсис и комната релаксации. База отдыха какая-нибудь загородная, сауна, девки. Это не от радости. Это для того, чтобы рядом кто-то был. Чтобы не думать о бездне, и не погружаться в себя. Но и пить больше ста грамм мне нельзя – специфика работы. Если разворошишь нервы чрезмерно, раскрутишься, то пойдешь в разнос, кривым, ржавым эксцентриком, разламывающим весь слаженный годами механизм. Сеня, кстати, алкоголь вообще не пьет, а глотает какие-то таблетки, отчего превращается в желе и способен три часа пялиться в одну точку на стене в полуметре от телевизора. Зато молчит. Тут уж – кто как привык. На отдыхе каждый сам за себя, по себе, для себя, и это не обсуждается. Последнее время мы даже отдыхаем с ним раздельно, потому что ни к чему показывать свои слабости другому.

Сеня по поводу синхронности и подключения к клиенту как-то сказал, что это я фантазирую, и ни одна цель в мире своего мясника еще не чувствовала. Я, разумеется, согласился. Поскольку тоже не любил лирики, начиная еще с писклявых индийских фильмов, а уж мистики – и подавно. Но каждый раз я со слабым, тлеющим страхом жду, что клиент вдруг посмотрит мне прямо в глаза и весело подмигнет. А ничего уже изменить будет нельзя. И не помогут никакие телохранители. Не остановить пулю и не позвать на помощь службу спасения. Все уже предрешено.

Иногда мне это снится: я тщательно прицеливаюсь, нахожу точку, а он вдруг спокойно поднимает голову и смотрит мне прямо в душу, в мозг, в самое мое «я». Без страха и горести, без удивления и боли. Смотрит с таким видом, как будто в этот момент он стократ сильнее меня и умнее. Я не выдерживаю и осторожно гашу этот взгляд, как бы смущаясь или прося прощения. Потом, конечно, выстрел, отход по программе, катарсис и комната релаксации. Как же без нее, без комнаты? Чистые хрустящие простыни, шелковая девичья кожа. Свежая земляника, кубики льда, пузырьки со дна. Тишина такая, что слышно, как бьется сердце…

Иногда подсознательное ожидание ответного взгляда мешает работать, и что самое неприятное – иногда взгляд этот заранее видится наяву. Начнет, зараза, проигрываться в мозгу снова и снова – и не остановить эту затягивающую игру-забаву из двух все понимающих взглядов.

Сене я об этом не говорю. Как минимум, он захочет меня уволить, и, как максимум – без выходного, так сказать, пособия. А в нашем деле это вообще не отдел кадров. Так что у меня есть веская причина не любить собственное безумие. Да. Глаз от окна я больше не отводил, но оно открылось все равно неожиданно. Я не вскочил, конечно, но мускулы мгновенно напряглись. В проеме я увидел не «Лося», и даже не самого «Лесника», а неизвестную женскую фигуру. Как пить дать – сотрудницу фирмы. В моей, так сказать, мозговой картотеке ее не было. И я сразу подчеркнул для себя красным карандашом на будущее: надо бы знать секретарей-помощников в лицо. Не только тогда, когда они в списке, а даже просто – на всякий случай. Я вот ее не знаю, а вдруг она телохранитель?

Неизвестная зафиксировала окно на нужный угол и исчезла. Стало хорошо видно длинный полированный черный стол для переговоров с двумя блестящими графинами. Он плавно и даже изящно перетекал в письменный стол генерального директора. Последний формой больше всего походил на почку – этакий согнутый овал. А хороший стол! – подумалось мне. Локти не сваливаются. Углов нет, синяков не набьешь. Для секса, опять же, в самый раз. Хоть как даму крути – не поцарапаешь.

Позиция была для меня невероятно удобной. Собственно, делать уже было абсолютно нечего, оставалось только сосредоточиться и нажать на спуск. Кудинов разговаривал с каким-то перцем, которого я сначала не мог увидеть: он вытанцовывал где-то рядом, не решаясь подойти. Потом Кудинов указал на ближний к себе стул, приглашая невидимку сесть. Через секунду в проеме показался человек в буром костюме. На голове у перца были серьезные чиновничьи залысины, а в руках он держал пачку документов. Человек двигался, на ходу высказывая, видимо, свои соображения, потом сел, не закрывая ни на секунду рта, разложил на столе бумаги и, делая над ними, как фокусник, пассы, продолжил что-то яростно доказывать.

Кудинов поднял холеные ладони и стал махать ими вниз, успокаивая собеседника.

А я в этот момент забеспокоился.

Ситуация была стопроцентной, но Сеня не звонил. Стрелять без приказа нельзя. Но и упускать случай нелогично, а плюс к тому и откровенно, по-человечески жалко.

Кудинов в ходе разговора встал, не переставая жестикулировать, и вдруг неожиданно резко пропал из поля зрения – просто прошмыгнув мимо человека с залысинами. Я от досады сжал челюсти и жестко выдохнул.

Собеседник Кудинова в буром костюме неудобно повернулся на стуле и, выворачивая себе шею, стал говорить еще быстрее. Секунды тянулись очень медленно, как густой таежный мед. Кудинов неожиданно опять появился и прошмыгнул в свое кресло с новой пачкой документов. На первом документе сверху было просто неприличное количество печатей. Штук восемь-десять. Мой клиент швырнул всю пачку на стол перед лысым (мне показалось, что я услышал шлепок) и откинулся на спинку кресла. Позиция опять скомпоновалась идеально!

Ах, черт, где ж ты, Сеня?

Человек с залысинами с опаской поперебирал внимательно новые бумаги, покачал головой на манер китайского болванчика, а потом с энтузиазмом и видимым облегчением сказал: «Ну хорошо». То есть, конечно, я этого не услышал, но для такой простой фразы сурдопереводчики не требуется.

Я отвлекся и не увидел, как включился дисплей телефона перед звонком, поэтому сразу услышал треньканье в левом ухе и затем (наконец-то!) голос Сени:

– Лесник в кадре?

– Вижу, могу работать, – собрано отрапортовал я.

– Давай.

– Повтори.

«Повтори» перед выстрелом у нас обязательно, для стопроцентной ясности.

– Подтверждаю, работай.

Время и до этого было медовым. А сейчас оно загустело, засахарилось. Космически медленно я навел крест сначала на лоб, потом между глаз Кудинова. Если отклонение произойдет, то в какую бы сторону не ушла пуля, все равно ранение будет смертельным.