Юрий Бригадир - Сны скорпионов

Так как я был на шестом, то на четвертый и ниже мне уже было не успеть. Тогда бы я столкнулся с обладателем черной полуперчатки нос к носу. Можно было либо на пятый, либо на какой угодно, но выше. Вверх и вниз – это уже выбирал не я, а ноги и интуиция. Не раздумывая, как нашкодивший кот, я бесшумно бросился вниз на два пролета, метнулся к двери, открыл ее, тотчас аккуратно закрыл за собой и через два широких шага оказался у какого-то кабинета. Таблички на двери не было, я нажал на ручку вниз, оказалось заперто и я, взвинченный адреналином, просто замер на месте. Бежать уже было нельзя, поэтому я постоял, послушал, как велосипедисты на пожарной лестнице прогрохотали вверх мимо пятого этажа на шестой, убедился, что они пробежали именно туда, и пошел прямо по коридору. Через двадцать метров справа должен был быть женский туалет, это я запомнил, когда несколько дней назад изучал план здания. А дверь мужского туалета – следующая. Пока все отлично. В туалете, само собой, нет видеокамер.

Я открыл спасительную дверь, и без задержки прошмыгнул внутрь. Последняя кабинка.

Далее по пунктам. Шляпу за бачок. Испанскую бородку отлепить. Оторвать ленту туалетной бумаги, завернуть туда мерзкий кусочек этих вызывающих волос, завернуть в нее, кинуть в корзину. Оторвать еще бумаги, смять, кинуть туда же. Отключить, затем снять блютус-гарнитуру и засунуть ее в нагрудный карман пиджака. Достать из кармана мобильный телефон, вырвать у него батарею, вынуть сим-карту, кинуть ее в унитаз. Нажать на кнопку и пока механизм уносит красненькую блестящую пластинку, заменить сим-карту в телефоне, но не включать его. Выйти из кабинки совсем другим человеком с другой походкой.

Тщательно вымыть руки и лицо. Ликвидировать на нем остатки клея от поддельной бородки. Высушить руки сначала бумажным полотенцем, а потом сунуть под приятный, но малоэффективный, как и везде, фен. Успокоиться. Посмотреть в зеркало. Снять галстук, сунуть его в карман. Расстегнуть на рубашке еще одну пуговицу. Достать из внутреннего кармана пиджака очки в блестящей металлической оправе с нулевыми прозрачными стеклами. Надеть их. И выйти опять в коридор. Пиджак небрежно перекинут через левую руку – жарко. Я теперь совсем не похож на того делового испанца, который входил в клозет.

Камеры в коридоре наверняка говенные. Они все такие в бизнес-центрах, потому как денег на них к моменту сдачи объекта уже не хватает, и тогда устанавливают черно-белые, с убогим разрешением и с таким количеством кадров в секунду, что по получившемуся маппет-шоу одного зомби от другого не отличить.

Теперь длинный поход по коридору на другой конец здания. Я не бежал, просто сильно увеличил длину шага и от этого двигался не элегантней лыжника.

Почему именно на тот конец – не знаю. Почему не на лифт и дальше на еще какой-нибудь этаж – тоже не ведаю. Инстинкт, знаете ли. Я ж говорю – будь я обычным человеком, я бы совершил уже кучу дурацких поступков. Но в состоянии стресса я эффективная машина, и у меня не бывает ошибок. У меня восемь глаз, четыре уха и способность не просчитывать ситуацию, а находится над ней. Я не знаю, как это назвать. Но это похоже на полет над бушующей горной рекой: опасно внизу, а сверху я все вижу и все знаю без всяких умозаключений и размышлений.

Здание в виде приоткрытой, поставленной на попа книги, казавшееся снаружи огромным, на самом деле не такое уже большое: после поворота меня уже не увидеть с пожарной лестницы. Я повернул и быстро, лошадиными шагами дошел до конца коридора. На пути попались двое рабочих в оранжевых, очень чистых спецовках, тащивших блестящую стремянку. Мы очень вежливо уступили друг другу дорогу и взаимно извинились за доставленное неудобство – мило, вежливо, раритетно.

На пожарной лестнице с другого конца здания никого не было. Во всяком случае, когда я тихонечко приоткрыл дверь и прислушался, посторонних звуков я не услышал. Проскользнув в проем, я закрыл за собой дверь, почти бесшумно рванул вниз и оказался уже на четвертом этаже. Прогресс.

На этом этаже было два конференц-зала (большой и малый), несколько офисов и небольшое кафе для служебного пользования. Я не напрягался, вспоминая, я просто представил план этажа, который разворачивал пару дней назад. Ничего в этой мнемонике сложного нет, я даже увидел примятые сгибы бумаги и пятно от пролитого Сеней кофе.

Почему я не пошел дальше вниз? Ну это к вопросу «почему я вообще делаю выбор». Все та же интуиция, древние подкожные сенсоры.

Четвертый этаж, а также все остальные донизу, сильно отличались по дизайну. Офисов было все меньше, а всяких служебных, торговых и вспомогательных помещений – все больше, нижняя часть здания, и к тому же была не полуоткрытой книгой, а массивной подставкой под нее в виде треугольной призмы, выжигающей нахрен глаза своими зеркальными фасадами. От этого в пространстве нижних этажей уже не доминировала примитивная коридорная система. Прозрачные холлы, искусственная местами, а кое-где и живая, зелень, мягкая мебель и живописные уютные загашники с фонтанчиками, где по замыслу архитекторов должны были сидеть бизнесмены, обдумывая: чего, как и по сколько.

Ко всему прочему, половина этой гулкой призмы была пустой, залитой солнцем и просматривалась сверху донизу. На плане световой дворик именовался «атриум» и, видимо, представлял собой предмет гордости архитектора. На плане атриум казался совсем нестрашным. Но когда я из полутемного коридора попал на фактически смотровую площадку, то почувствовал дискомфорт. Дело в том, что не только мне было «видно все, ты так и знай», а, соответственно, и меня было заметно с самого, что ни на есть, главного входа. За эти минуты внизу скопилась куча разнокалиберного вражеского народу. В форме были, однако, не все – половина щеголяла в гражданском – но, судя по мозолистым лицам, они все были сплошь служивые до мозга костей.

Я подошел к хромированному поручню и просто приказал себе смотреть. Расставив руки пошире и обхватив пальцами холодный блестящий металл, я нагло заглянул вниз. Интересовал меня сейчас один-единственный вопрос – знают меня в лицо или нет. Я снял очки, близоруко сощурился, достал из правого кармана платок и стал тщательно протирать стекла.

Один из стоявших внизу в гражданском бросил на меня снизу беглый взгляд, посмотрел в другую сторону, потом спохватился, вернул зрачки на место и стал пристально меня изучать. Он сверлил меня глазами секунды три. Если кто не знает – это очень много. Но я намерено не сходил с места и лишь тщательно полировал стекла. Сначала одно, потом, подышав на него нежно, другое. Сквозь прищур своих якобы близоруких глаз я смотрел прямо ему в переносицу, но он об этом не подозревал. Какие мысли у него проносились в голове стройной чередой, я знать не знал, и ведать не ведал. Но через три секунды он резко выдохнул, решительно отвернулся и забыл обо мне навсегда.