Елизавета Сагирова - Вниз по течению. Книга вторая

– Не стоит наверно, говорить об этом на ночь, – наконец, медленно ответил он, отставляя в сторону недопитую чашку чая.

– Так сейчас почти всегда ночь! – Натку обуяло уже привычное раздражение, – Я ещё понимаю, когда Рая боится собственной тени, но ты-то чего зассал? Разговоров?

– Не звезди о чём не знаешь! – Клим резко поднялся из-за стола, прошёл к окну, выглянул в него настороженно, словно ожидая, что их кто-то может подслушивать, – Это не просто разговоры.

– Ну а откуда мне что-то там знать, если вы все молчите? – Натка тоже вскочила, шагнула к нему, требовательно потянула за рукав, – Хоть ты объясни уже…

Внезапный и яростный порыв ветра снаружи швырнул в окна сыпучий снег со звуком неожиданного града. Изба содрогнулась, на чердаке отчётливо прозвучал короткий вой. Клим отпрянул от подоконника, повернулся к Натке, и она безотчётно тоже подалась ему навстречу, схватила за локти. Огонь в печи затрещал как-то по-особенному отчётливо и громко, а затем всё стихло, вернув окружающему миру тишину заснеженного зимнего вечера.

Какое-то время они ещё стояли вплотную друг к другу, потом медленно отступили в разные стороны, застеснявшись не то своего испуга, не то неожиданной близости.

– Зажгу свечи, – Натка засновала по избе, стараясь как можно скорее разогнать быстро сгущающуюся вокруг тьму. Ей расхотелось обсуждать с Климом случившееся в лабе, словно налетевший из ниоткуда порыв ветра был предупреждением, чем-то вроде погрозившего из заснеженной пустоты призрачного пальца (распухшего обваренного пальца с отслаивающимся ногтем), а страх друзей перед такими разговорами больше не казался глупым.

Но Клим вдруг заговорил сам:

– Можешь смеяться, но не только Рая тут всего боится. Рая этого просто не скрывает. Остальные храбрятся как могут, но на самом деле боятся все. И я. И Маринка. И её Боря. И даже Никодим. Только он-то сам не знает чего боится. Не успел на тестах побывать, вовремя подсуетился, нужность свою халатам показал. Хотя… может кое-что они ему и продемонстрировали, для внушения так сказать. Чтобы проникся серьёзностью общего дела.

И Клим нервно усмехнулся.

Натка зажгла три свечи, что было весьма расточительно – обычно она довольствовалась одной, но сейчас ей остро не хватало света. Негромко возразила Климу:

– Марина не боится. Боря может быть, но не она.

– Так Маринка на тестах не была, поэтому боится меньше остальных. Но она хоть и стерва, но не дура – ей тоже страшно. Она не может ничего не чувствовать… тем более сейчас. У беременных баб интуиция обостряется в край, они почти ведьмами делаются. Так что и Маринка прекрасно знает, в каком месте мы находимся, и какие тёмные делишки тут мутятся.

Уже не так уверено, но Натка продолжила спор. Почему-то мысль о том, что её дерзкой подруге тоже может быть страшно, совершенно выбивала из колеи, это хотелось опровергнуть.

– Марина говорит, что просто Никодим всех запугивает, чтобы убегать боялись. Рассказывает байки про зло в лесах, про конец света. И что глупо вестись на эту чертовщину.

– Глупо вестись на чертовщину? – переспросил Клим, недобро ухмыльнувшись, – Да неужели? И ты веришь, что она действительно так думает? Запойная девица? Она до белочки допивалась хоть раз?

Натка неопределённо двинула плечом, но Клим и не ждал ответа.

– Если даже не допивалась, то отходняки по-любому ловила жёсткие. Сама как думаешь – можно после этого не вестись на чертовщину?

– Можно, – ответила Натка, стараясь убедить в этом скорее себя, чем Клима, – Научно все эти глюки и страхи давно объяснены. Общее отравление организма… распад алкоголя в крови… отёк мозга…

Клим снова приблизился к ней, вкрадчиво заглянул в глаза.

– То, что ты видела в лабе, в том ящике с солёной водой, было отёком мозга или отравлением организма?

– Я… – Натка невольно отступила, ухватилась рукой за стол, словно ища поддержки, – Я так и не поняла, что это было. Может… может быть халаты нас там какой-нибудь наркотой кормят?

– Ты знаешь, что не кормят, – Клим подошёл ещё ближе, – Зачем нужны наркотики, если у тебя и так по венам чистая алкашка вместо крови струится? Нет, милая, не прячь голову в песок, не поможет.

Теперь они стояли совсем рядом, похожие не то на заговорщиков, не то на испуганных, жмущихся друг к другу детей.

– Но ты же сам голову в песок прячешь! Даже говорить об этом боишься.

– Я не боюсь… я скажу. Я вот, что скажу, Ната. Моё предложение в силе. Выходи за меня замуж? Ребёнка сделаем, тебя халаты в покое оставят. Дальше ведь будет только хуже. Первый раз – он самый лёгкий. Это тебя пока просто на прочность проверили. И в этот ящик грёбаный, в водичку солёную, совсем ненадолго положили. Да и вытащили, едва только ты задёргалась, да? Потом так сразу вытаскивать уже не станут.

– Капсула сенсорной депривации, – шёпотом отозвалась Натка, намеренно пропустив мимо ушей новое предложение руки и сердца, – Боря сказал, что она так называется.

– Насрать, как называется эта дьявольская штуковина! – грубо отозвался Клим, взяв Натку за подбородок, и заставляя поднять голову, – Ты слышала, что я сказал? Дальше будет хуже! Но ты можешь спастись. Выходи за меня замуж? Генерала я тебе припоминать не стану – сам не ангел.

– Я слышала, что ты сказал, – Натка осторожно высвободилась, отошла в сторону – А ты уже слышал, что на это отвечала я. И не раз.

На лице мужчины на миг отразилась неподдельная боль, он резко отвернулся. Снова подошёл к окну, опёрся руками о подоконник, спросил, глядя сквозь стекло в снежные сумерки:

– Неужели я тебе так противен? Неужели даже в лабе лучше, чем со мной?!

– Да нет же! Но… как ты не понимаешь?! Я не могу… не имею права рожать детей здесь! Здесь! Что их ждёт?! Они же растут! И что потом? Так и будут дикими мауглями по тайге бегать?! И это в лучшем случае, мы ведь ещё не знаем зачем они халатам так нужны!

– Да не нужны они халатам! – Клим оторвался от окна, и принялся мерять избу нервными шагами, – Ты же видишь, что у других дети есть, и никто их не трогает!

– Так может просто время ещё не пришло? Нельзя так рисковать, нельзя надеяться на авось – это же дети!

– Да брось, люди в войну рожали и не жаловались! Проблемы нужно решать по мере их поступления! Придёт время и мы придумаем как защитить наших детей. А пока нужно защищать себя!

– Я справлюсь.

На самом деле Натка совсем не была уверена, что справится, она трусливо гнала от себя любые мысли о возвращении в лабу, и именно поэтому не хотела сейчас отвечать Климу. Не важно, сказала бы она на его предложение «да» или «нет», это всё равно означало признать проблему, встать с ней лицом к лицу, перестать, как правильно выразился Клим, прятать голову в песок. А Натка ещё не была к этому готова. Она ещё не поправилась после произошедшего, не выздоровела, не обрела душевного равновесия, и не осознала в полной мере всё то, что случилось с ней в темном замкнутом пространстве капсулы сенсорной депривации.