Игорь Голубятников - По банановым республикам без охраны

По рекомендации одного из коллег по Департаменту Искусств университета я связался с артистическими кафе Гватемалы, Сальвадора, Никарагуа и Коста-Рики. Для турне по Коста-Рике организаторы потребовали пробный концерт за мой счет. А вот в Гватемалу не только пригласили без прослушиваний и долгих переговоров, но и оплатили отель на время трех выступлений!

Обговоренного гонорара должно было хватить не только на то, чтобы поддержать семью, но и на некоторые экскурсии внутри страны, которую я давно хотел посетить. Не прошло и недели после того, как была дана реклама в местных СМИ, а я на автобусе уже доехал до пограничного пункта Агуас Кальентес (самолет хозяева кафе оплатить вежливо отказались, намекнув на итак сочный гонорар).

От границы до городка Эскипулас , откуда ходили автобусы до Гватемала Сити, нужно было преодолеть двенадцать километров. Идти пешком с гитарой и вещами по жаре не хотелось – не комильфо. Но иного средства добраться до города, кроме такси, местные власти «дальновидно» не предусмотрели.

Пришлось нанять машину за двенадцать кетцалей (местная валюта, названная так в честь почти истребленной из-за роскошных хвостовых перьев птицы), и через полчаса я уже был в автобусном терминале Эскипуласа. Перья кетцаля в виде шикарных головных уборов желающие всегда могут увидеть не только на гватемальских банкнотах, но и на многочисленных фресках древних городов.

До столицы, как сообщил мне зевавший от хронической скуки кассир, отсюда было около четырех часов езды. Но это только в том случае, если бы сама поездка была без вынужденных остановок. А остановиться автобус мог по многим причинам.

Например, во время сезона дождей в горах частенько бывают обвалы и оползни. Не дай Бог один из них завалит дорогу – тогда я вряд ли доберусь до столичного отеля к вечеру! Да и не только камни с грязью, как выяснилось впоследствии, могут перекрывать шоссе.

Первый крупный по местным меркам город на нашем пути назывался Сакапа . Их много, всяких таких «сакап» разбросано по дорогам Латинской Америки. Но именно этот стал родиной знаменитого гватемальского рома под одноименной маркой.

Ром я уже пробовал, проникающий во все поры запах забродившего тростникового сусла тоже мне был знаком, так что можно было продолжать путь, не задерживаясь на экскурсию. Автобус постоял минут двадцать под навесом, выклянчил еще несколько пассажиров и выехал на дорогу, ведущую из столицы страны в ее главный порт на Карибском море – Пуэрто-Барриос .

Пейзаж по обочинам практически не менялся – везде поросшие соснами холмы, так что я довольно быстро задремал. Мотор обнадеживающе урчал, автобус взбирался все выше и выше по серпантину, и я мирно посапывал до тех пор, пока мы не стали спускаться в очередную долину и останавливаться буквально через каждые пять-десять минут.

Дело в том, что шофер начал подбирать пассажиров прямо с дороги. Это, видимо, здесь являлось делом вполне себе обычным, и никто особо по такому поводу не заморачивался. Плюс стало появляться намного больше узких мостов, где нужно было уступать дорогу встречному транспорту, да и ремонтные работы кое-где велись. Так что, чем ближе к столице, тем чаще остановки.

Каждый раз, когда автобус останавливался, нас, как мухи котлету, облепляли торговцы всякими съестными припасами. Здесь была и всевозможная выпечка, и пакетики с орешками и кусочками зеленого недозрелого манго, и quesadillas – лепешки с соленым сыром, и даже местный виноград, отнюдь не традиционная для этих широт ягода. Продукты свисают у торговцев отовсюду – с шеи, рук, ног, мотаются вокруг их тел, как обруч вокруг талии прекрасных акробаток, но, почему-то, ничто, ни у кого не падает даже при такой повышенной активности.

Поразительная ловкость. Может, они и вправду раньше работали в цирке шапито?

И вот продавцы всем миром берут очередной, то есть наш, автобус на абордаж, прут тараном по проходу меж кресел, громко рекламируют свой товар, заглядывают в глаза, нашептывают в уши, но я вежливо отказываюсь от всего этого разнообразия по причинам банальной гигиены. Очень, знаете ли, не хочется искать потом уединения в придорожных кустиках! Однако вежливость моя воспринимается, видимо, как нерешительность или даже, наоборот, как желание набить себе цену, и продавцы с удвоенной силой кидаются на штурм кошелька.

Чтобы только отвязаться от их назойливого роя, я осторожно выбираю у одного алюминиевую (хоть какая-то гарантия соблюдения санитарных норм!) банку лимонада. Остальные разочарованно ретируются, в душе, наверняка, матеря голубоглазого гринго за неподобающую скупость.

Народ в автобусе раскупает товар с видимым удовольствием, как простое средство от дорожной скуки, и немедленно начинает эту скуку изгонять, активно поглощая приобретенное. Так, не переставая жевать, глотать и запивать проглоченное, мы потихоньку продвигаемся к столице, на очередной остановке пополняя запас противоскучных средств и комментируя редкие события, происходящие по ту сторону автобусного стекла.

Мои сегодняшние попутчики, в основном – ладино (или – латинос , как называют в США всех выходцев из Латинской Америки), кроме пожилой пары индейцев майя. Индейцы держатся особняком от остальных и переговариваются между собой на одном из многочисленных диалектов, оставшихся им, вместе с безвылазной нищетой, в наследство от легендарных предков.

В Гватемале шестьдесят процентов населения – индейцы и негры-гарифуна , майя составляют две трети от их общего числа и делятся на три основные группы: Киче (Ḱiché), Какчикель (Kaqchiquel) и Кекчи (Q́eqchí). Так что понять, о чем они там меж собой переговариваются, нет никакой возможности не только для меня, но и для всех остальных присутствующих. Ну, и пусть.

Остальные, то есть, ладино, сразу же начинают трещать, что твои воробьи на колхозном гумне во время обмолота зерна. Обстановка в салоне, если не обращать внимания на испанский язык, местную одежду и цвет кожи пассажиров, вполне соответствует доверительной атмосфере какой-нибудь дачной электрички Савеловского направления, где еще до выезда за МКАД все перезнакомились, а на подъезде к Белому Городку уже и начали находить общих родственников, да друзей-подруг.

Мотор тем временем переходит сперва на повышенные тона, затем на откровенный рев, и мы со всего ходу вдруг оказываемся на краю внушительного ущелья с блестящей где-то в полукилометре внизу справа от нас речкой. Дорога забирается еще выше, и с этой высоты начинают открываться во всей красе рассеченные трещинами гигантских провалов горные хребты – немые свидетели бушевавшего здесь когда-то в палеозойскую эру великого землеустройства. Ущелья слишком широки, чтобы соединять их края мостами, и необозримо глубоки, чтобы засыпать их оползневыми камнепадами даже на протяжении тысячелетий.