Артем Овечкин - Время худеть

Кстати, по поводу диет Новиков привел интересный пример:

– Вот младенец. Он ест много раз в день. Он кушает тогда, когда действительно хочет кушать. Это нормально, это естественно. Сможете объяснить ему, что, мол, после шести кушать нельзя? То-то и оно…

Какой вывод из всего вышесказанного делал Новиков? Он предлагал:

– …не устраивать себе длительных голодных пауз и есть не менее четырех раз в сутки. Это важно при лечении больных ожирением, – говорил Новиков, – ведь только регулярным питанием можно постепенно нормализовать свои обменные процессы. Те самые, которые были замедлены и деформированы нерегулярным питанием.

– Питайтесь вкусно, – вещал Артур на радость всей аудитории. – Питайтесь сытно, выгодно и без запретов, – ну, если только это не запрет вашего лечащего врача, – но тем не менее каждый день создавайте небольшой дефицит калорийности своего пищевого рациона. Именно так можно и нужно снижать лишний вес с комфортом.

Дальше Артур завел речь о природе мнимого голода.

– Когда к нам приходит «хочу есть», это не всегда настоящий голод. Дело в том, что мы привыкли заедать стресс, неприятные эмоции и неудовлетворенные потребности. Пожалуйста, поднимите руку, у кого такое есть, – Артур осмотрел рукастый перелесок. – Спасибо. На наших занятиях я научу вас легко отличать настоящий голод от мнимого и научу этот мнимый голод удовлетворять, но только не едой, а тем, чего ему в действительности хочется. Ведь за ним, если разобраться, скрываются множество потребностей. В общении, любви, уединении, отдыхе, развитии, развлечениях и удовольствиях, спокойствии и безопасности…

– Так, – Новиков посмотрел на часы.

Пришла пора сделать перерыв.

Но не успел он об этом объявить, как дверь в аудиторию с грохотом распахнулась. На пороге стоял Володя Вавилов…

Когда-то Игорь мечтал стать электриком. Эти свои мечты он разукрашивал гуашью юношеского максимализма, а потому они представлялись ему яркими, насыщенными и чуть ли не выпуклыми.

Быть заурядностью Игорь не хотел. Он хотел быть электриком планетарного масштаба.

В своих фантазиях Игорь часто разыгрывал один и тот же сценарий, согласно которому он спасался от глав нефтяных корпораций. Сильные мира сего охотились за его головой.

И, разумеется, неспроста.

Охотились они потому, что Игорь сумел поймать молнию. Сумел-таки приручить бесплатный и неиссякаемый источник энергии, – да, да, тот самый, что веками не за хрен собачий гремит у человечества над головой.

По всему миру ломались бензиновые иглы и угольные пипетки. В драные лохмотья превращались термоядерные клизмы.

Вокруг персоны Игоря вскипали нешуточные страсти, погони сменяли одна другую, шпионы шпионили, покусители покушались, а политтехнологи ломали голову над тем, как же выставить априорно полезную технологию Игоря в дурном свете.

А потом на его защиту вставал благодарный народ. В финальной схватке добра со злом корпорации терпели поражение. И спецслужбы тоже. И политики.

Масоны так вообще самораспускались с горя.

Мир праздновал избавление от шор и оков. Взрывались хлопушки, летали спирали разноцветного серпантина, девки плясали на столах, а гениальный Игорь при помощи проволоки, сырой картошки и такой-то матери устраивал праздничное северное сияние.

Ну а уже потом, безо всякой спешки, он повторял подвиг Франкенштейна. Только, конечно же, удачно. Мимо драмы, монстров и разгневанных селян. Воскрешение становилось несложной операцией, а бессмертие нормой.

Тайны физики разгаданы, смерть посрамлена, выход на поклон, занавес, титры.

Вот примерно об этом он мечтал вплоть до пятнадцати лет.

Нетрудно догадаться, что главным кумиром Игоря был Никола Тесла. В «Mortal Kombat» он играл строго за Рейдена; в старших классах выучился игре на электрогитаре, самостоятельно мастерил шокеры, а среди зверюшек всегда выделял угрей и скатов.

Напряжение манило его.

Благо, родители вовремя деромантизировали свое чадушко. Они строго-настрого запретили Игорю учиться на электрика. Старикам очень хотелось заиметь внуков, а технари-бюджетники в этой стране выпадали из естественного отбора, – размножаться для них было непозволительно дорого.

В конце концов Игорь поступил на факультет гостиничного и ресторанного бизнеса. И поступил, и выучился, и закончил, но страсть свою не забросил. Он не упускал возможности поиграться с электричеством. Возня с кабелями, контактами и клеммами была для него своего рода фетишем.

И сегодня ему как раз выпал шанс отвести душу.

Несколько часов беготни вверх-вниз по лестницам, и дело было сделано. Теперь он сидел в подвале, прямо на полу, скрестив ноги и закрыв глаза. Ласточкин фрак небрежно расстегнут, брюки в пыли, под рукой бутылка грузинского коньяка. На длинноносом лице выражение триумфа и спокойствия.

Где-то вдали громыхнул гром.

Игорь улыбнулся.

– Здравствуйте, – сказал Новиков. – Вы что-то хотели?

– Ага, хотел, – ответил Володя Вавилов. – Я на занятие. Маленько опоздал. Надеюсь, не пропустил ничего важного?

Новиков оторопел. В дверях стоял человек, которого даже с натяжкой не назовешь толстым. Худым его, правда, тоже не назовешь, но не в этом суть.

Его тело было вполне себе заурядным храмом потребления: натруженные щечки, небольшой пивной животик, да еще таз, – от сидения на диване он по-девичьи раздался вширь. Но чтобы с этим бежать за профессиональной помощью? Ой ли. Если только этот товарищ не решил худеть на упреждение.

– А вы точно пришли по адресу? – осторожно спросил Новиков. – Вы наверняка ошиблись, у нас здесь проходит курс по снижению веса.

– Ах, как мило с вашей стороны, – улыбнулся Володя.

– Простите, что мило с моей стороны?

– Предположить, что я ошибся.

С тем Володя прошел в аудиторию. Он раскланялся с дамами, пожал руку Рубену Сергеевичу и сел на свободный стул.

Здесь и сейчас, такой маленький среди живых массивов, он выглядел не то чтобы нелепо, но крайне неуместно. Как говорится, не пришей. Если на азбучной страничке с буквой «П» вместо панды нарисовать проститутку, она и то лучше впишется.

Да у него же, черт его дери, есть шея! – недоумевал Артур. – Что он здесь забыл?

Взгляд психолога бегал по аудитории. Он искал поддержки, но ни одна сволочь не разделяла его удивления. Все вокруг вели себя так, будто бы ничего не произошло. Будто бы ничего и не случилось вовсе.

Но мы-то с вами, – да, да, да, – мы то с вами знаем, что к чему…

Повествование неизбежно подошло к тому моменту, когда заявленный на обложке мистический реализм начинает борщить и скатываться в бред. Знакомая ситуация, не правда ли?