Мария Хайкина - Единожды восстав

Ночью Хорвин предпочел лечь в кабинете, чтобы иметь возможность наблюдать за дверью в комнату дочери. Обычно он спал довольно чутко, а на этот раз практически не сомкнул глаз. Едва рассвело, из юлитиной комнаты донеслись едва различимые звуки. Хорвин бесшумно оделся и занял свой пост. Через несколько минут через приоткрытую дверь он имел возможность увидеть, как Юлита выскользнула наружу. Ее отец отправился следом.

Не выдавая своего присутствия, он шел за дочерью, пока не проследил ее путь вплоть до Воскресенской церкви. Перед тем, как следом за Юлитой войти внутрь, Хорвин внимательно огляделся и осторожно толкнул сложенную из толстых досок дверь.

Юлита была в храме одна. Опустившись на колени перед изображением Богородицы, она молилась. Хорвин посмотрел на печально склоненную головку дочери с сожалением. Как ни тяжело было прерывать ее молитву, времени у него было мало, с минуты на минуту сюда мог явиться тот, с кем в этом уединенном месте у Юлиты была назначена встреча.

Хорвин осторожно тронул девушку за плечо, и та обернулась. Отец торопливо приложил к губам палец, останавливая готовый вырваться у нее вскрик.

– Родная моя, нам надо поговорить, – шепнул он.

Юлита смотрела на отца расширенными глазами. Хорвин подал ей руку, помогая подняться.

– Я знаю, кого ты здесь ждешь. – Он старался говорить спокойно. – Также не сложно догадаться, зачем вы договорились о встрече в столь ранний час в этом месте.

Опустив голову, Юлита молчала. Ее отец продолжал:

– Девочка моя, прошу тебя, прислушайся к моим словам. Если у тебя есть хоть толика сомнения, если ты уверена не до конца, не торопись, не делай опрометчивого шага, ведь пути назад не будет!

Юлита подняла на отца глаза. В уголках их набухли слезы.

– Поверь мне, доченька, я желаю тебе только добра! – говорил Хорвин. – Какие бы узы нас ни связывали, помыслы мои только о тебе!

Его голос звучал все более взволнованно.

– Юлита, я хочу, чтобы ты задумалась, чтобы попыталась взглянуть на то, что происходит, с другой стороны. Скажи мне… просто скажи… сколько тебе лет?

– Семнадцать, – шепнула она еле слышно.

– Семнадцать… – повторил он. – До совершеннолетия тебе осталось еще полгода. А до этого момента ты не имеешь права вступать в брак, не так ли? Если не одно обстоятельство… Если ты не ждешь ребенка… Скажи мне, Юлита, ты ждешь ребенка от Айтона Дарагона?

Он впился глазами в лицо дочери. Она молча покачала головой. Хорвин перевел дух.

– Видишь, – продолжал он уже спокойнее, – ты сама подтвердила сейчас, что еще не можешь стать его женой. Однако ты здесь, ты ждешь его. Зачем? Вы хотите солгать? Вы хотите сказать священнику, что ты носишь под сердцем дитя, чтобы он обвенчал вас прямо сейчас, несмотря на то, что ты несовершеннолетняя? Скажи мне, это так? Вы договорились об этом?

Юлита поникла. Она ничего не говорила, но Хорвин уже понял ответ по ее упавшим плечам, по печальному изгибу шеи. Он возвысил голос:

– А теперь попытайся мне объяснить, зачем эта ложь? Так ли она необходима? Так ли нужно со лжи начинать совместную жизнь?

Он взял дочь за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

– Молчишь… Тогда скажу я! Айтон Дарагон торопит события, потому что боится не успеть. Он боится, что тебе станет известно о нем нечто такое, что тебя оттолкнет. Я не знаю, что именно скрывает его прошлое, но уверен, в нем таятся такие вещи, которые способны тебя ужаснуть. В этом и только в этом – причина его поспешности.

Время, отведенное ему, чтобы попытаться убедить дочь, кончилось. За его спиной скрипнула дверь. Оглянувшись, Хорвин увидел, что к ним подходят Айтон Дарагон и священник этого храма, отец Иероним.

…

– Доброе утро, господин Ристли, – произнес отец Иероним своим зычным голосом. – Выходит, та девушка, о которой только что шла речь – ваша дочь?

Отец Иероним и Хорвин Ристли были хорошо знакомы, их объединяли как дела находившегося неподалеку приюта, так и нужды бедняков церковного прихода.

– Да, святой отец, к сожалению, это она, – подтвердил Хорвин.

Глаза его были прикованы к лицу Дарагона. Владевший молодым человеком гнев выдавали лишь стиснутые зубы да вспыхнувший на скулах румянец. Присутствие Юлиты и священника вынуждало его сдерживаться.

Между тем отец Иероним продолжал расспросы:

– Так это вашей дочери предстоит сегодня быть обвенчанной с Айтоном Дарагоном, офицером войск его королевского величества?

– Нет, святой отец, – твердо ответил Хорвин. – Как вам известно, моя дочь еще несовершеннолетняя и не имеет права вступать в брак. Кроме того, я не давал на этот брак своего согласия.

Подал голос хранивший до того молчание Айтон.

– Существуют обстоятельства, – заявил он, – которые вынуждают нас обойтись и без родительского благословения.

На лице его был написан вызов.

– Обстоятельств, о которых говорит молодой человек, не существует! – резко возразил Хорвин. – Они выдуманы с целью ввести вас, святой отец, в заблуждение.

Отец Иероним переводил внимательный взгляд со стоящего с гордо откинутой головой молодого офицера на напряженно застывшую девушку. Юлита пока не произнесла ни слова.

– Дочь моя, – обратился к ней отец Иероним. – скажи нам. Действительно ли твое положение вынуждает тебя вступить в брак?

Девушка не отвечала.

– Дочь моя, – настаивал святой отец. – Скажи нам правду.

– Скажи им, Юлита, – подал свой голос Дарагон, – скажи всю правду.

– Да, Юлита, скажи правду, – подтвердил Хорвин, – Скажи настоящую правду!

Юлита подняла глаза, полные слез. «Зачем вы меня мучаете?» – говорил ее взгляд.

Трое мужчин смотрели на нее, трое ждали ее ответа. И ответ им был нужен разный.

– Скажи, дочь моя, ты ждешь ребенка? – мягко повторил свой вопрос святой отец.

И Юлита не выдержала.

– Нет! Нет! – вырвалось у нее со стоном.

Закрыв лицо руками, девушка побежала прочь. Ринувшийся следом Хорвин удержал ее возле двери. Айтон, подоспевший мгновением позже, опоздал: отец уже обнимал Юлиту за плечи. Молодой человек бросил взгляд на рыдающую девушку, на застывшего рядом с ней Хорвина, потом, через плечо, на отца Иеронима, резко повернулся и бросился вон из храма.

– Эх, молодежь, молодежь! Горячие головы! – вздохнул подошедший отец Иероним.

…

А теперь представьте себе, что вы человек гордый, сильный и упорный, вы не привыкли сдаваться или отступать. Вы рветесь к цели. Добавьте, что цель эта – не пустой каприз, не очередная игра, затеянная, чтобы поразить других, от ее достижения зависит ваше будущее.

Только что вы стояли у порога, вы уже почти добились того, чего хотели, всего несколько минут отделяли вас от того сладостного мига, за котором начиналась прямая дорога к жизни новой, к жизни лучшей, чем была у вас когда-либо. И вот вы опять откинуты назад, и снова надо начинать нелегкий путь, снова надо кирпичик за кирпичиком выстраивать основание для своего будущего благосостояния.