Татьяна Кошман - По ту сторону лжи

– Мы, мам, тебя здесь подождем, с Тишкой все равно нельзя в магазин.

В магазинчике было прохладно и безлюдно. За прилавком, скучающая Маринка Чеснокова, мама близнецов, разгадывала сканворд. Увидев меня она оживилась:

– О, Анька! Эпические былины якутов, шесть букв?

– Олонхо. Маришка, вот скажи мне, тебе это в жизни как-нибудь пригодится?

Маринка невозмутимо внесла буковки в клеточки, полюбовалась результатом и отложила газету:

– Ну тебе же пригодилось?

– Вот только что, в первый и, скорей всего, в последний раз и пригодилось. Думала ведь что так и помру, никому не сказав, как же называются эпические былины якутов! Прям вот ночами не спала, мучилась!

– Да ну тебя, Анька, я ж повышаю свой этот, как его, айкю вот! Прочитала в одной умной книжке, что мозг тренировать надо постоянно…

– Ну всё, на сегодня тренировка мозга закончена, давай теперь другие органы потренируем: руки, ноги и мышцы спины. Дай мне, пожалуйста, масла сливочного, сметанки…

– Вредная ты, Анька – беззлобно огрызнулась Маринка выставив на прилавок продукты, – вот пожалуюсь шефу на тебя… – и толкнув рукой дверь за своей спиной, закричала дурным голосом.

– Стаааас! То есть это, Станислав Иваныч, тут покупательница вредная права качает, вас требует! – и расхохоталась так, что на месте лошади, названной именем великого учёного Прживальского, я начала бы нервничать.

Из подсобки высунулась светлая голова, покрутилась из стороны в сторону, расплылась в улыбке, и растопырив руки вышел весь Стас. Сгреб меня в охапку, малость помял, и начал жизнерадостно пытать:

– Анька, чего не заходишь-то? А Мишка где? Как дела вообще?

Я осторожно, змейкой вывернулась из его рук:

– Вот удивляюсь я тебе Стасик, вроде и росту ты не богатырского, так, самого среднестатистического росту, и весу в тебе живого не более семидесяти килограммов, так откуда силушка в тебе берётся такая зверская, что после твоих дружеских объятий у меня все кости друг с дружкой местами меняются?

Стас довольно ухмыльнулся.

– Это не я сильный, это ты такая… как бы так помягче… хлипкая. – он взял с прилавка пакет, и стал методично наполнять его разнообразной снедью, туда же отправились и масло со сметаной. Когда пакет был под завязку полон, Стас поставил его на прилавок и, мило улыбаясь, спросил:

– Я ничего не забыл?

Я заглянула в пакет. Сверху – пачка дорогого кофе, и Мишкины любимые крабовые чипсы.

– Стас, честное слово, уйду к конкурентам, ну сколько можно?

– Ха! Куда ты денешься с подводной лодки да при закрытых форточках!? Нет у меня здесь конкурентов, на четыре деревни я один!

– Эт точно, и че ты Анька, кочевряжишься, у нас все сотрудники раз в месяц продуктовый набор получают – вступилась за шефа Маринка.

– Здорово, значит дела идут хорошо? – я коснулась правого запястья Стаса, на котором благородно мерцали золотом массивные часы с широким браслетом и рядом толстая золотая цепь с табличкой по которой убористой вязью тянулась гравировка.

Стас смутился:

– Да это так, тёща подарила на день рождения, не буду носить – обидится, сама понимаешь, в этом возрасте они такие обидчивые…

– Опять в самую точку, Станислав Иваныч, только твоя тёща хотя бы золото дарит, тебе грех жаловаться. – Маринка водрузила свой роскошный бюст на прилавок – а моя свекровушка как что подарит, не знаешь потом куда это девать: то шторы с красными маками, то покрывало с рюшами, и ходит потом с недовольной рожей: «Тебе, Маринка, не угодишь, чё ни подаришь – все не ндравится, хучь бы разок покрывалу постелила, я за ей ажно в Саратов, до сестры, моталася…». Я иногда думаю, что она целый год это страхолюдство выискивает, чтоб меня потом осчастливить.

Маринка так похоже изобразила свою свекровь, что мы не удержались от смеха. Маринку это еще больше распалило:

– Да я точно говорю, чё ржёте-то? Мозг у них усыхает к старости. Вот ты, Анька, смеешься, а твоя БабТася, между прочим, опять частным сыском занялась! – и, бросив в мою сторону беглый взгляд, довольная произведённым эффектом, преспокойно принялась протирать прилавок, стервь такая.

Мы так и остались со Стасом с открытыми ртами. Если бы нас кто-нибудь в этот момент сфотографировал, мы могли бы претендовать на первое место в номинации «заслуженные дебилы года», и получить приз из рук самого министра иностранных дел. Стас опомнился первым:

– И чья коза на этот раз потерялась? Или нет, дай угадаю: у деда Пахома его легендарные валенки с галошами спёрли!

А мне даже не надо было гадать, ох чуяла моя печонка, что не успокоится эта доморощенная миссис Марпл, пока не узнает, кто шастал ночью по её огороду.

Маринка отложила тряпку в сторону и выдала:

– Она сегодня с пасеки ко мне зашла, говорит: ночью, кто-то по её огороду что-то тяжелое волок, типа мешка. Следы волочения ведут к реке, прикинь: так и сказала «следы волочения», упасть-не встать! Либо, говорит, по реке ушёл на лодке, либо на мотоцикле по тропинке, машина там не пройдет, узкая тропка. Ты, говорит, Маринка, людей поспрашивай, может у кого мешок муки или сахара пропал, или другое чего, да мне потом доложишь. Только Анютке ни слова, не то она меня под домашний арест посадит.

Убедившись, что её внимательно и заинтересованно слушают, секретный бабТасин агент продолжил:

– А ещё, когда она на пасеку направлялась, пошла через огород, чтоб ещё разок осмотреть место преступления, вдруг что-то упустила. И что бы вы думали?! Нашла важную улику! Как я ее ни колола – бесполезно, пока, говорит, ничего сказать не могу, надо, говорит, эту самую улику внуку показать, Славке значит. И тогда она будет точно знать кто преступник, останется только выяснить у кого и что он потырил.

– Нет, ну ты подумай, что вытворяет! – моему возмущению не было предела, – вот только сегодня утром проводила с ней воспитательную работу, и все слону под хвост!

– Псу… – задумчиво потирая подбородок, вставил Стас.

– Что? – в запале не поняла я.

– Я говорю, псу под хвост, откуда слон?

– Какой слон? – я непонимающе уставилась на Стаса, а Маринка переводила взгдяд с меня на него и обратно.

– Ну вы, ребят, даёте. С вами и в цирк ходить не надо…

Я наконец сгребла мысли в кучку, и вынесла свой вердикт:

– Ну все, видит Бог я хотела по-хорошему. Ну, бабТася, месяц строгого режима, без свиданий и прогулок на пасеку!

– Ну ты чё, Ань, пусть порасследует, прикольно же!

– Да боюсь я, что вляпается она куда-нибудь со своими расследованиями…

– Ой, я тебя умоляю, – Маринка так закатила глаза, что я испугалась за её зрение. – сама подумай: ну куда здесь можно вляпаться?! Разве что в коровью лепёшку, да и то её сначала найти надо: коров в деревне раз, два, и обчёлся.