Татьяна Кошман - По ту сторону лжи

Я повернулась к Стасу, который не принимал участия в нашей полемике, лишь рассеянно крутил в руках ключи от машины.

– Стасик, а давай ты скажешь, что у тебя из склада мешок перловки или риса унесли, алкаши какие-нибудь, из Трегубово, как прошлым летом. Через наш огород по реке уходили. Она и успокоится.

– О, нет! – Стас замахал обеими руками и даже отодвинулся от меня подальше, – боюсь что я, после первого же допроса бабТаси, сознаюсь и в убийстве Кеннеди и Джонна Леннона впридачу. Вы уж там как-нибудь без меня.

Тут дверь в магазин распахнулась, влетел один из Маринкиных близнецов и заверещал, дико вращая глазами (весь в мать).

– Теть Ань, там ваш Мишка с большими пацанами дерётся! – и рванул назад, а я за ним.

Пока я бежала эти пять метров до грибка, паника проникла даже в кончики моих волос, при виде меня, ребятня благоразумно расступилась, и от греха подальше незаметно растворилась. Мой сыночек был, на первый взгляд, абсолютно невредимый, рядом, безмятежно помахивая хвостом, стоял Тишка. Я хлопнулась на четвереньки и стала лихорадочно ощупывать сына.

– Мишенька, сыночек, ты цел, где больно, ты подрался? – и только потом увидела его смеющиеся глаза и самодовольную ухмылку.

– Мам, да я не успел подраться, Тишка только пасть раскрыл – зевнул наверное, они все куда-то и разбежались, совсем передумали драться…

Я обессиленно опустилась на скамейку, мне показалось что я только что, собственноручно вырубила плантацию сахарного тростника.

– Сынок, ты зачем драться полез, да ещё и с большими?

– Мам, ну как же, ты же сама меня учила: слабых надо защищать!

Я обняла сына за плечи и заглянула в лицо. Выдержала, строгий и требовательный взгляд родных серых глаз: отвечай мать, говорила или не говорила, или так, ради красного словца брякнула в воспитательных целях, а как на деле, то я не я, и грабли не мои.

– И кого же ты защитил?

– Так вот же! – я проследила за взглядом отважного защитника слабых, он (взгляд) остановился на, своих же, ладошках прижимающих к животу что-то чёрно-пыльно-шерстяное. – Они его в речку кинуть хотели и посмотреть выплывет или нет, а мы с Тишкой не дали.

– А эт-то что, рукавичка? – Мишка заливисто рассмеялся над тупостью матери, и как очень глупому ребёнку, громко и по слогам объяснил:

– Это ко-тё-нок! – и совершенно не дав мне усвоить информацию торопливо заговорил:

– Мамочка, давай его домой заберём, он совсем маленький, мы же не можем его здесь оставить?! – и завораживающим взглядом кота, из мультика про зеленого монстра, на меня уставились пять глаз: два огромных серых, в пушистых ресницах, два – цвета горького шоколада, и один изумрудно-зелёный. И я, как будто со стороны, услышала своё невнятное бормотание.

– Ну да, конечно не можем, он совсем маленький, – и не нашла ничего умнее как посоветоваться с Тихоном.

– Ты как на это смотришь, Тиша? Нет, я почему спрашиваю, ты же как бы… ну… собака…, а он из кошачьих, у вас же, как-бы, непримеримая классовая вражда, (господи, что я несу, хоть бы никто не услышал).

Тишка посмотрел на меня, погрустил немного оттого что хозяйка такая идиотка, и коротенько тявкнул: что ж ты, мол, Анька, меня позоришь, нешто я зверь какой, такую мелкую живность обижать, креста на тебе, мол, нет, Анна Михална. – и отвернулся от меня, весь как есть, насмерть разобиженный.

– Значит оставляем? – и прочитав в моих растерянных глазах положительный ответ, мой сын возликовал так громко, а Тишка к нему радостно присоединился, что у березки, на свою беду облюбовавшей себе место за грибком, начался преждевременный листопад.

– Так, подождите, – первый шок прошёл и я понемногу начинала соображать – его бы доктору показать, а ветеринарка уже закрыта, что же делать? А вот, что, мы пойдем к Айболиту домой.

Мишкины глаза стали ещё на два размера больше.

– Ух ты, мам, к настоящему Айболиту?

– К самому настоящему. Я когда была такая как ты маленькая, я к нему всяких раненых зверушек таскала. Только вот пакет с продуктами…

Подошёл Стас, с моим продовольственным набором, протянул Мишке руку для крепкого мужского приветствия

– Как дела, Мих, давно не виделись…

– Да нормально, дядь Стас, вот садик окончил, осенью в школу иду, – сын вздохнул совсем по взрослому: а что делать, мол, селяви, мол…

Стас почесал за ухом, и философски заключил.

– Да, брат, школа – это тебе не садик. Одиннадцать лет от звонка до звонка не каждый выдержит, но ты-то парень крепкий у нас, а если, что можешь на меня расчитывать, у меня по математике твердая пятерка была.

– Спасибо, дядь Стас, буду иметь ввиду.

Стас потрепал малыша по затылку, и ткнул пальцем в пакет.

– Так вы идите, куда вам надо, я вашу провизию к вам домой доставлю, на террасе на стол поставлю.

– Спасибо тебе, добрый ты человек, придёт время может и мы тебе пригодимся, – голосом утки из сказки про Ивана царевича (ну, в которой яйцо, в котором игла-смерть Кощеева) прокрякала я, кланяясь добру молодцу в пояс.

– Ой, иди уже, не паясничай… завтра с тебя обед, а то моя Наташка, сама знаешь, укатила, а из меня повар как из тебя борец сумо… – и взмахнув рукой пошагал прочь.

Наш маленький, но гордый, отряд возглавляемый Тишкой, вошёл в гостепреимно распахнутые ворота, и замер. После минутного замешательства, Мишка не поворачивая головы в мою сторону нерешительно спросил:

– Мам, а ты точно, прям вот уверена, что это Айболит?

Я критическим взором окинула открывшуюся нам панораму, и должна честно признаться, если бы я не знала дядю Петю практически всю мою жизнь, я бы скорее подумала что перед нами Бармалей, который собирается в Африку, чтобы съесть на ужин, парочку непослушных ребятишек, ну или хотя бы акулу-каракулу. Судите сами: на нижней ступеньке высокого крылечка сидел мужик крепкого телосложения, кряжистый такой дядечка, с острым взглядом темных, глубоко посаженных глаз под густыми, кустистыми бровями, с орлинным носом и жесткой линией рта из которого торчала и дымилась толстенная самокрутка. Этот романтический образ венчала, таинственно мерцающая в лучах заходящего солнца, бронзовая лысина. Ни тебе добрых прищуренных глаз, ни седой бородки клинышком, ни даже намека на белый колпачок и халатик. Зато в руках у Айболита был самый настоящий топор, по которому он энергично водил точильным камнем, время от времени проверяя ногтем остроту этого, весьма далекого от медицины, инструмента.

Заметив на своей территории отчаянных смельчаков, дядя Петя отложил топор в сторонку, выпустил сизое облачко дыма, и просипел в нашу сторону.

– Чего замерли, проходите, коль пришли. – и когда наша процессия сделала несколько робких шагов вглубь вражеской территории, не очень дружелюбным тоном полюбопытствовал – Ну, с чем пожаловали?