Татьяна Кошман - Летний рай

© Татьяна Кошман, 2021

ISBN 978-5-0053-0471-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Летний рай.

Я шла по пыльной дороге босиком. Ногам было мягко и горячо, пыль фонтанчиками брызгала между пальцев и щекотала подошвы. С одной стороны дороги сочно желтело бесконечное подсолнуховое поле, с другой – высокая трава вперемешку с пёстрыми луговыми цветами, упиралась в лес. Вокруг порхали бабочки, перепрыгивая через дорогу, оглушительно стрекотали кузнечики, в воздухе стоял пьянящий запах лесной земляники и полыни…

– Саня! Саня… ну Санька, просыпайся уже! – противный, вкрадчивый голос, знакомый мне с детства, да чего уж там, с самого моего рождения, вторгся в мой рай, лишив меня счастья ощущать босыми ногами горячую землю, и наслаждаться запахом полыни. Я люблю запах полыни, это запах моего детства, запах счастья…

– Сааааняяяяя!

– Господи, ну что опять, куда надо бежать, что выкопать, и посадить у тебя под окном? Корень солодки? Хрен? Или куст вишни?

Я открыла один глаз и увидела то, что и ожидала: склонившееся надо мной, нахальное лицо моей старшей сестры. А в её глазах то, чего опасалась: там уже плясал и корчил мне рожи, маленький чертенок, подбивающий её на все эти пакости, из-за которых мне, вот уже… много лет (не будем произносить вслух эту цифру), нет никакой жизни.

– Или может, мы пойдём ещё раз проверим, умеют ли котята плавать в колодце? – от злости я проснулась окончательно, и от этого злилась еще сильнее. Сестра засопела.

– Чё ты сейчас-то об этом вспомнила? Ты меня этими котятами до самой смерти попрекать будешь? Мне было шесть лет всего…

– Буду! Буду, потому что кое-кто, хвастаясь своими «подвигами», рассказал об этом моей доченьке, и она теперь считает меня соучастницей, а мне было всего четыре года. И всё это я вынуждена терпеть только из-за того, что меня угораздило родиться твоей младшей сестрой!!!

– Ну котят же мы спасли, чего ты опять начинаешь?

– Мы спасли?

– Ну, сосед спас, дед Сеня, какая разница, главное что кошаки выжили, и жили долго и счастливо… Санечка, ну не капризничай, пойдём кофейку попьём. – заканючила Иннка, заискивающе глядя мне в глаза. Нет, ей определённо что-то от меня надо, знать бы ещё что….

– Давай, ты пойдёшь умываться, а я кофе сварю, да? – и не дожидаясь ответа, сестрица бодренько ретировалась.

– Эх, Инна, Инна! – прихрамывая, я вошла в кухню, и старчески покряхтывая, уселась в угол кухонного дивана с потёртой обивкой. – мне такой сон снился, вот какого лешего ты меня разбудила?

Иннка придвинула мне чашку кофе и подпёрла подбородок кулаком.

– Какой сон?

– Как будто иду я просёлочной дорогой, – я мечтательно закатила глаза, и отхлебнула из своей чашки, – а вокруг такая благодать: лес, подсолнухи, запах… а я иду босиком, мои ноги утопают в горячей пыли… и пятка не болит.

– Да ты достала уже своей пяткой! Сколько можно, сходи наконец к врачу, или я тебя силой отволоку! – накинулась на меня Иннка.

– Да схожу, схожу, не ори. Кофе вот выпью, и сразу подамся. – привычно отмахнулась я.

– Что, сильно болит? – вдруг сменила тон сестрица.

– Терпимо.

– Ну тогда, первую половину твоего прерванного сна я готова тебе компенсировать! – торжественно заявила она.

– Здорово! – опрометчиво обрадовалась я, надеясь что она отстанет от меня и я смогу еще немного поваляться.

– Мы с тобой сейчас пойдем в лес за грибами! – Иннкино лицо сияло так, как будто она только что объявила, что мне присудили нобелевскую премию.

Ну а что, сама виновата: нечего было рассказывать сон в первой половине дня, вот пожалуйста – уже сбывается. Утешая себя тем, что может быть сбудется и вторая половина сна, и моя несчастная пятка правда перестанет болеть, я молча допила остывший кофе, и даже не глянув на Иннку, пошла одеваться.

Я медленно брела за сестрой, прислушиваясь к ощущениям в пятке: боль, как всегда, когда немного расходишься, утихла. Не прошла совсем, нет, немного притупилась. Неужели артроз? Это значит, что эта боль будет сопровождать меня до конца моих дней. Прощай подвижный образ жизни, здравствуй, ортопедическая обувь, и тросточка. Иннка права: нельзя затягивать с визитом к врачу.

Погружённая в свои невеселые мысли, я медленно плелась, разгребая палкой, которую мне вручила сестра, «подозрительные» холмики покрытые прошлогодней листвой, в поисках грибов. Позавчера был дождь, и грибов вылезло много. Моя корзинка была уже почти полной, грибочки молоденькие, крепенькие, один к одному. Правда, не факт, что все они съедобны. С этим у меня проблема. Конечно, я могу отличить бледную поганку и мухомор от съедобных, но все эти ложные лисички и опята меня полностью дезориентируют. Поэтому моя корзинка всегда проходит тщательный досмотрт с конфискацией и уничтожением «санкционного товара». Интересно, много ли сегодня пойдет «под гусеницы»?

Мне было жаль грибов, они все такие красивые, упругие, некоторые гладкие и блестящие, другие с коричневой бархатистой шляпкой. Но в этом деле я не перечила Иннке. Кстати, что-то её давно не видно, хоть я и знаю эти места с самого детства, да и ушли мы недалеко, всё же как-то жутковато одной в лесу. Тут же, словно почувствовав мою тревогу, откуда-то сбоку раздался приглушённый голос сестры.

– Саня, Сань, ты где? Иди сюда, смотри что я нашла…

Негромко чертыхаясь, я полезла через ежевичные заросли на голос, и чуть не сшибла Иннку. Она стояла наклонившись вперёд, и что-то увлечённо рассматривала в кустах, тыкая в это что-то своей грибной палкой. Я подошла поближе.

– Что тут у тебя?

Иннка поднесла палец к губам, шикнула на меня, и таинственным шёпотом сообщила:

– Мужик.

Я обалдела.

– В смысле, мужик?… Пьяный что ли? Зачем ты в него палкой тыкаешь?

Иннка ещё раз энергично ткнула палкой в кусты, и вынесла вердикт:

– Не похоже, что пьяный: не реагирует.

– Спит крепко, – попыталась я заглушить нехорошее предчувствие, – Инн, а может ну его на фиг, пусть себе лежит, смотри моё лукошко почти полное, твоё вон тоже, – я махнула палкой в сторону её корзины, сиротливо стоящей в сторонке. – пойдем домой грибочки чистить, а?

– Да нет, Сань, тут что-то не так, не может он спать, я же в него палкой тыкала.

Это точно. После её тычков, проснулся бы любой, спящий самым мертвецким сном… мертвецким сном?! Я поежилась. А Иннка потыкала еще в кусты, громко и противно приговаривая:

– Эй, гражданин! Вы чего это тут разлеглись, вам нехорошо? Шли бы вы спать домой, здесь спать нельзя: комары сожрут, или медведи…, – не дождавшись ответа, махнула мне рукой, – пойдем с другой стороны посмотрим.

Мы обошли кусты вокруг, и Иннка раздвинула ветки палкой… из кустов на нас остекленевшим невидящим взглядом смотрели мертвые глаза… Я судорожно вцепилась в руку сестры, и взвыв как сто две пожарные сирены, ломая кусты и волоча за собой вырывающуюся сестрицу, понеслась прочь.