Татьяна Кошман - Летний рай

Я затрясла головой:

– Только матерные.

– Тьфу ты, – выругалась сестра, – ну поднапрягись, Санька, ты же умная. Ты же эта, как тебя, писательница, ёшкин корень!

Я послушно «поднапряглась».

– Исходя из моего криминального опыта, могу тебя заверить, что ничего хорошего мы там не увидим, – а про себя я подумала, что за открытой дверью квартиры, в которой проживает человек, предположительно знакомый с трупом, по законам жанра, должен быть труп хозяина квартиры…

– Маргошка! – мне стало дурно от одной мысли об этом, я прислонилась к стене и на минутку, чтобы перевести дух, закрыла глаза. Когда я их открыла, они тут же полезли на лоб. Я увидела как Иннка рукой, одетой в прозрачную полиэтиленовую перчатку, осторожно, держась за косяк, открывает дверь.

– Ты… где ты взяла перчатку?!

– Краску для волос купила, как знала, что пригодится, – она протянула мне вторую перчатку, – надень на всякий случай, да за ручки дверей не хватайся, там могут быть отпечатки, сотрёшь ещё.

– Ты давай поучи еще меня, – огрызнулась я и шагнула за ней.

Мы, на цыпочках, вошли в прихожую, в квартире стояла убийственная тишина. Не раз бывая у Маргошки дома, расположение комнат мы знали хорошо.

Справа гостинная, напротив кухня, прямо по курсу ванная комната, слева от нее туалет, а прихожая делает поворот направо и по левой стене рядом две спальни: Маргошкина, и ее дочки, Лерочки, которая, если мне не изменяет память, уже четыре года учится в Москве.

Иннка повернулась ко мне, и с лицом командира отряда спецназа, молча ткнула в меня пальцем, а затем им же указала на гостинную и кухню. Потом ткнула себя в грудь и указующий перст изобразил поворот направо. Стало быть, если я что-то понимаю в языке жестов отряда специального назначения, то я должна проверить гостинную и кухню на наличие трупа, а она берет на себя спальни. А как же туалет и ванная, они что так и останутся необследованными? А ведь там как раз очень удобно прятать трупы, например в ванну можно целых три, а то и все четыре спрятать, если они, трупы то есть, не слишком толстые… тьфу ты, что за дурацкие мысли лезут в мою голову в самый неподходящий момент!

Я с тоской посмотрела на удаляющуюся на носочках Иннку, и стараясь не топать шагнула в гостинную. Трупа там не было. Живых тоже никого, хотя следы жизнедеятельности присутствовали.

На подоконнике – пепельница полная окурков, со следами губной помады и без следов тоже, но все одной марки: женские с ментолом, значит Маргошка курила одна. Один окурок длиннее других, недокурен даже до половины. Рядом с пепельницей стоит чашка с недопитым, кофе.

Я, рукой в перчатке, осторожно (не за ручку) наклонила чашку: подернутая двух, или трехдневной плёнкой черная жидкость обнажила на боку жирную черную кайму. Значит хозяйки дня три не было дома, аккуратная Маргошка не допустила бы такого безобразия. У нее всегда все на своих местах, как в аптеке.

Я обвела комнату взглядом и тут же наткнулась на ещё одно доказательство правильности моих умозаключений: в углу, возле дивана у Маргошки всегда стояла большая напольная ваза, с торчащим из нее длинным, экзотическим, искусственным цветком, сейчас же вместо нее на полу лежала кучка крупных осколков, а на ней возлежал тот самый цветок, согнутый в форму венка.

На кухне царил полнейший хаос. Но, слава богу, никаких трупов. На полу валялась битая посуда, пустые контейнеры из под круп и макаронных изделий, каковые живописно покрывали весь ламинат. Интересно, для кого Маргошка покупает цветные макароны? Я залюбовалась замысловатым узором, выложенным рукой, не лишённой художественного воображения. Обычно такие макароны берут для маленьких детей, чтобы веселей было есть скучную пасту.

И тут я услышала шаги… осторожные, крадущиеся, и тем не менее явственно слышимые, шаги… не Иннкины. От входной двери. Ближе всего, ко мне стоял кухонный стол. Обыкновенный, на четырех ногах, приблизительно сто двадцать на семьдесят. Понимая умом, что спрятаться там абсолютно нереально, телом я уже через секунду сидела под столом. Кажется я даже перестала дышать. Но мне это не помогло.

Хрустя разноцветными макаронами, ко мне неотвратимо приближались кожаные ботинки на толстой подошве, какого-то огромного, нечеловеческого размера. Такие ботинки могут принадлежать только сказочному гоблину.

Он склонился к самому моему лицу, я чувствовала его зловонное дыхание, близко-близко видела его глубоко посаженные, прозрачные, с жёлтой крапиной у зрачка, глаза, и не могла пошевелиться.

– Так-так, и кто это тут у нас такой любопытный? – сипло пробормотал гоблин, больно тыкая дулом пистолета мне в ребро. От страха, мой язык будто присох к нёбу, но даже если бы я смогла ответить, я все равно не успела бы это сделать. Потому, что в ту же секунду из прихожей раздался страшный грохот, как будто там роняли мебель, но даже этот грохот перекрыл чей-то дикий вопль.

– Не двигайся, замочу в сортире!

Гоблин от неожиданности дернулся в сторону, и со всего маху ткнулся затылком об угол шкафа. Что-то смачно хрустнуло, в его прозрачных глазах мелькнуло удивление, но почти сразу же они закрылись и он кулем свалился к моим ногам. Иннка, а это именно она вопила и роняла мебель, наклонилась над гоблином и пробормотала:

– Вы хочете трупов? Их есть у меня!

А я в оцепенении, уставилась на большой черный пистолет в ее правой руке.

– Иии- инна, это что?

– А, это… – Иннка, деловито дунула в ствол, и сунула пистолет за пояс джинсов. – Димочке купила, правда классный? Жалко так и не пригодился, этот гад самоликвидировался, – и она хорошенько, от души, пнула гоблинский зад.

– Инн, а зачем ты орала что в сортире замочишь?

– А я знаю? – пожала плечами сестрица, – как-то само выскочило, наверное в кино видела. Ты давай-ка, мать, вылезай из окопа, чего разлеглась, надо делать ноги, не ровен час наш терминатор очухается, тогда мой ствол уже не поможет.

Легко сказать, вылезай: когда я втискивалась под стол, я не задумывалась о том, как я буду оттуда выбираться. А угрозы гоблина усугубили. В стремлении стать незаметной, я свернулась в какой-то немыслимой позе, так что теперь я испытывала некоторые… ммм… затруднения. Нет, проблем с гибучестью у меня не было никогда, с самого детства изумляла всех всевозможными выгибонами, но, поверьте, девять лишних килограммов живого веса, как-то… не способствуют.

Кряхтя и постанывая, с Божьей и Иннкиной помощью, я выбралась из своего, как оказалось, ненадежного убежища, и посмотрела на гоблина, который не подавал совершенно никаких признаков жизни.

– А с этим что делать, он хоть не помер?

– Да чёрт с ним, пусть валяется, одним трупом больше одним меньше…