Николай Бредихин - Галактический человек. Фантастический роман

Я задумался. Мне всегда казалось, что Бог любит меня. Ну зачем ему обижать кроткого, когда вокруг столько злых, хищных, бесстыжих и бессовестных людей? И Он действительно в трудную минуту всегда выручал меня, приходил на помощь. Устроилось бы дело и на сей раз наверняка. Подвернулось бы в итоге что-нибудь стоящее. Так в жизни постоянно бывает.

Да можно было в конце концов и пересилить себя, попроситься опять на прежнее место. На правах старого друга, зная прекрасно, что я уже в чёрном списке из-за седины в волосах, я что-то ляпнул своему начальнику (такой уж у меня характер), почему бы не поползать у него сейчас в ногах, покаяться? Можно было бы даже согласиться где-нибудь и на нижеоплачиваемую должность, а затем обвешаться всякого рода подработками. Тоже какой-никакой вариант. А тут сразу – небеса.

Я даже успел немного вздремнуть прямо на кейсе, когда они явились вновь. Молодые, энергичные, исполненные рвения, и какой-то типчик напротив, с помятым лицом и осоловелыми глазками, еле удерживавшийся от того, чтобы не рыгнуть.

– Вопросы, задавайте вопросы, – кивнул крючконосый в ответ на моё безрадостное «я согласен». – Теперь мы можем быть с вами предельно откровенными, так как с этой минуты, по сути, вы один из нас.

– Кто вы? – всё так же лениво спросил я. – Довольно многонациональное общество.

Пианист рассмеялся.

– Да уж, прямо в «яблочко» угодили! Вы действительно должны быть важной птицей, коли ради вас собрались вместе католик, православный, мусульманин и иудей. Что ж, попытаюсь, как смогу, удовлетворить ваше любопытство. Хотя это будет нелегко. Если по положению, мы клерки, простые исполнители. Те люди, что доверили нам это поручение, находятся так высоко, что до них не дотянуться и не докричаться. Ну, а в общем-то, мы – гелекси, галактические люди, слыхали что-нибудь о таких?

Я отрицательно покачал головой.

– Надеюсь, не инопланетяне?

– Нет-нет, – с улыбкой, вроде как оценив по достоинству мою шутку, поспешил успокоить меня мой «соотечественник». – Просто эту тетрадь, четвёртую, учение о нас, мы изъяли отсюда. Вообще-то мы вполне бы удовлетворились ею (соответственно, великолепно обойдясь без вас), но беда в том, что без первых трёх она мало чего стоит. Речь идёт о новой религии, как вы, наверное, уже догадались. Для того чтобы быть гелекси, совершенно не обязательно её исповедовать: вполне можно оставаться и в своей вере. Но её обязательно нужно знать. «Комментарии, мысли» – слишком расплывчатое понятие. Расшифрую подробнее: от вас требуется то, что по-русски называется «толкование». То есть разъяснение. И чем оно будет глубже, достовернее, тем действеннее от него предполагается для вас отдача. В том числе, естественно, и материальная.

Он замолчал, видя, что я из его слов так ничего и не понял. В дело вступил мусульманин-«пианист».

– Может, вам что-нибудь прояснит мой пример. Я хочу умереть в своей вере, вере моих предков, вере моих многочисленных родных и близких. Но моя жизнь там, наверху, по моей религии, во многом зависит от того, как я жил здесь, на Земле. Не совсем так, как у вас. Я имею в виду верблюда и угольное ушко. Чем я буду богаче, тем больше страждущих я смогу одарить воздаянием, пусть и небольшим, тем будет богаче мой род, тем больше людей будут за меня молиться, тем скорее я вознесусь на небо, а не буду дожидаться своей участи, кормя червей в земле и ожидая, когда Аллах призовёт меня. Положение гелекси открывает мне колоссальные возможности достигнуть больших высот здесь, на Земле, и уже с гораздо более значимым (как материальным, так и духовным) багажом предстать перед Всевышним, когда придёт время. Не говоря уже о ключевой позиции, которую мне сейчас с тремя моими товарищами повезло занять. Опять непонятно?

– Да нет, почему же? – уклончиво пробормотал я. – Об этом как-то не принято распространяться, но и у христиан в раю тоже разные небеса. Слуге, рабу и там не стать хозяином. Что до верблюда и игольного ушка, то большинство исследователей склоняется к тому, что «игольное ушко» – это просто ворота в Иерусалиме (ну, знаете, наверное, даже если не бывали там) и верблюд с трудом, конечно, но может при большом желании в них протиснуться, вот только без поклажи и излишнего жирка.

Я вдруг понял, что, если я решил бороться, мне дорога сейчас каждая секунда.

Потому что этих ребят, скорее всего, я вижу первый и последний раз.

Потому что, хоть они и мелкие сошки, но только от них отныне будет зависеть вся моя жизнь.

И я должен хорошо изучить эту четвёрку, чтобы потом, в будущем, уметь предвидеть реакцию каждого из них на те или иные свои поступки, ну а в особенности то, чьё из них мнение окажется в той или иной ситуации решающим.

Любой из них, если понадобится, не колеблясь, прихлопнет меня как муху. Они уже сейчас, рассматривая меня как под микроскопом, без сомнения, удивлялись, зачем это их заставляют так распластываться перед каким-то жалким старикашкой. Они не верили мне, не верили в меня. Ни на грош. Но им хорошо платили. Да ещё сулили блестящую перспективу. Достаточный повод для того, чтобы поковыряться в любом куске дерьма.

Разумеется, я знал, что их смущало больше всего: мой характер. Да, действительно, так всегда бывало: в какой-то момент терпение моё иссякало и тогда я мог выкинуть любой фортель. Я так устроен: просто не способен долго выносить унижение над своей личностью. А эти ребята сразу настроили меня против себя своей спесивостью. Да кто они есть? Молокососы! Ни жизненного опыта, ни знаний, один только цинизм в голове. Достаточно для того, чтобы заработать кучу денег, но маловато, чтобы закабалить свободного человека.

Они что-то чувствовали, разумеется. И вели себя в достаточной степени настороженно. Но в их руках были жизни моей жены и детей, и это их в какой-то мере расслабляло. Мне же не оставалось ничего другого, как только им подыгрывать, и я терпеливо, старательно прикидываясь дурачком, задавал и задавал свои вопросы.

– Кто он, этот человек, рукописям которого вы придаёте столь большое значение?

– Пока мы называем его так, как он предпочёл назвать себя сам, – Ведомым Влекущим (вы же видели заголовок: «Ведомый Влекущий „Книга Вечной Жизни“»), но если понадобится, подберём другое имя.

– Мы не знаем, кто он, этот человек, и не можем сказать, чтобы нас это слишком интересовало.

– Он жив? Где он находится сейчас?

– Он умер. Каков бы ни был интерес к нему самому, мы в состоянии явить миру только его мысли.

– Он русский?

– Конечно, иначе, зачем бы мы приехали в Россию? Перед вами первоисточники – на каком языке они написаны? Но кем он будет окончательно явлен миру, мы не знаем, это не наша прерогатива. Быть может, итальянцем, в Италии всегда были достаточно богатые религиозные традиции.