Виктор Девера - Храм любви. Книга «Чудеса Шаманки»

– Это существенно, – заметила она. – Может, с организации его и надо начинать? Если поставить на ваше, то если б от количества созданного зла и общественного неодобрения поступков вдруг богатство уменьшалось, было бы великолепно. В некоторых странах есть понятие рейтинга того или иного человека, а вот как рейтинг превратить в статус значимости с влиянием на социальное благополучие и права, пока никто не думает. Может ли это стать скрепой семьи, тоже большой вопрос.

– Ну вот, нашла коса на камень. Естественно, это непростой вопрос, и, похоже, даже ваша религия как абсолютное бесправие, с которой вы хотите сделать мир чище, ничего не изменит.

Чтобы мир стал чище, действительно нужна религия, которая сможет признать абсолютное частное присвоение вне зависимости от общественного блага абсолютным бесправием, в том числе и на женщину, как и наоборот, иначе любое дело помрёт от пустых забот.

Это как легло сейчас мне на думу и сердце, так и говорю. Размышляя на эту тему ранее, пришёл к мысли, что всякую деятельность и свободу человека со временем будут стимулировать не только собственностью, но и общественным правом пользования. Пусть не будет в этом тупого и недалёкого сознания мира, которое могло бы стать порукой такому начинанию. Ведь в зависимости от вклада в общественное достояние как дара на божественный алтарь не будут создавать антагонистических противоречий ни внутри семьи, ни внутри общества, так как вносит один, а воздаётся всем, и это право ни украсть, ни присвоить иначе нельзя. Право на пользование или на звание жены и мужа, как и право на воспитание детей, нужно будет всегда поддерживать и бояться потерять, и этот застрахованный страх с чувствами, а не собственность, должен быть семейной скрепой.

Ведь и ныне родители на детей со временем теряют все права, а порой даже на любовное общение, хотя некоторое время считали их своей собственностью. Возможно, такое будет являться мировой революцией. Хотя тогда уже не деньги, а мораль по праву созидания человеческого счастья как диктатура любви должна править миром.

Он с трудом выразил эту мысль и, боясь, что она его не поймёт, задумался.

– Это для моего понимания слишком сложно, – объявила она, прервав молчание. Тут какую-нибудь свободу морали, вне зависимости от общественной, вы допускаете?

– Если ваш храм любви будет всё-таки служить построению семейного счастья, а не свободе любви, то без преследования необходимой демографической миссии в нём не будет смысла. Именно это и должно стать общей взаимозависимой с христианской и прочими религиями моралью. Когда же любовная свобода будет через договорное право определяться деяниями и свершениями и это как-то будет регулироваться некой храмовой службой, я, наверное, с такой свободой соглашусь, только не в храме любви, а семьи-любви, где любовь – высшая форма выражения природы.

– Ну, ведомо, семьи. Хотя всё одно, что это, что то, семья только, как говорила, новой должна быть. Вам всё-таки с таким вашим пониманием, наверное, будет странным представить возможность свободной семьи моего понимания. В это понятие можно вместить и сексуальные отношения между семьями наподобие шведской и полигамной модели. Разве нельзя допустить, что у женщины может быть круг мужчин, с которыми она на законных договорных отношениях может иметь сексуальную связь? Почему и это нельзя считать семьёй, как и такую же свободу мужчин? Такая свободная семья всё лучше, чем свобода случайных стихийных связей.

– Да и я, знамо, соглашусь, что лучше, но как тогда формировать отношения детей и родителей? В старом мире чем больше детей в семье, тем больше помощников, с ними легче было выжить. В наши новые времена всё наоборот: чем больше детей, тем трудней жизнь. Рождение детей ныне определяется только инстинктом продолжения себя, хорошего, и рода. Не все родители ещё правильно могут воспитывать детей, если они их даже не раздражают. По-моему, ребёнок должен воспитываться в коллективах со своими сверстниками, а потому даже однодетная приёмная семья – это неидеальная среда для их воспитания. Так что если храмы возьмутся за воспитание и как-то помогать, то в первую очередь детям одиноких мам и вышедших в тираж жриц любви, ну и, конечно, сиротским домам, куда свободной любви красотки кидают нагулянных детей. Без этого услуги храмов полезными в полном смысле быть не могут, а может и святой смысл жизни потеряться.

– Сиротский дом, получается, тоже будет вынужденным следствие свободной любви, – заметила она. – Однако если не делать этой свалки детей, то не только храмы, но могут существовать совместные с одинокими пенсионерами социальные дома. Те и другие могут быть рады друг другу и счастливы даже в гостевом общении. Одни будут замаливать грехи, другие – получать внимание. Старые будут радоваться оттого, что ещё кому-то нужны, другие рады будут тому, что их любят. Уважение к старшим тоже надо воспитывать. Ныне не каждая молодая мама способна подарить ребёнку даже любовь. Учёба, работа, развлечения требуют много времени, и убивать на детей свою молодость им жаль, старым это просто необходимо, и времени у них больше, и опыта достаточно, и любовью поделиться хочется, да и благодарность получать – тоже радость.

– В таких заботах, полагаю, нужна точно новая светская религия, воспевающая семью на гармонии чувств и общих интересах как партнёрскую семью счастья, где отношения с детьми тоже будут согласовываться и страховаться. Можно ли этого добиться путём застрахованного морального контракта в свободной семье и возможно ли, чтобы он стал полноценной скрепой семьи взамен нынешнего? Если эта страховка станет таковой, то к этому нужно готовить сознание, – рассуждал далее он, как будто с самим собой. – Надо, чтобы женщин у нас в основном готовили служить семье и мужчине: куда иголочка, туда и ниточка, – а наше воспитание этим не занимается. Прогресс и ныне будет вытеснять людей с производства, и нужно, чтоб это в первую очередь касалось женщин.

Но, опять же, женщины могут деградировать при таком подходе. Раньше мужчины служили царю. Царь служил богу и народу, иначе – своему государству. Чем лучше каждый служил царю и отечеству, тем в большем почёте был. В этом и честь знали, и за измену ему карали. Царь был крепостным своей страны и своего народа, люд – крепостными царя. Всё это понимание жизни было логической конструкцией одной семьи, одного дома. Самое большое количество детей было у русских, русским бабам и рекорд по рождению детей принадлежит. Сейчас всё поменялось, но какая философия должна служить этому новому миру?

Анна терпеливо выслушала его и, похвалив его за неугомонность в поиске своей истины, успокоила его, выключив ранее включённую иллюминацию комнаты. Уже почти в полумраке молвила, допивая, как успокоительное зелье, некий напиток, стоящий на столе: